Горит Сибирь, горят и люди - стр. 4
– Ой, мля. Сори, – произнес с битой и хохотнул.
– Какие вы дебилы! – вскрикнул маньяк. Его искаженный голос гулко заржал по всему лесу.
– Вы что! Аккуратней, братаны, – прикрикнул с мачете.
– Друг друга не бейте, идиоты! – добавил кто-то у жигуля.
Жертва вновь замахнулась битой. Дерево хрустнуло и разломалось вдребезги. С маньяка слетела маска. Оцепенев, бугай столбом свалился на траву.
– О боже, какой он страшный, – признался один.
– Господи, ну и страшный же, – произнес второй.
– Сука, какой страшный, реально, – подтвердил третий.
Ключи прошелестели. В стороне у дома кряхтит смешок.
– Каждый посчитал своим долгом сказать, какой он страшный.
Рыча, маньяк встает. Налетчики встрепенулись и дали дёру. Чёрные изодранные губы сморщились, когда Джейсон пробрюзжал и притянул к себе топор, шаркая им по дороге. У проржавевшего жигуля некто в наглую копошится в двигателе. Как только рукоять легла в ладонь, маньяк включил перк и пролетел к машине.
Музыка стихла, жертва вскрикнула. Маньяк махнул топором и пробороздил лезвием по спине.
– На падла, – вскрикнул он.
В ответ жертва визгнула. Из раны хлюпнула кровь. И тут, внезапно, будто запоздало осознав, маньяк выпучил глаза.
– Ты что? А ну положил акум!
– Да-да-да-да-да, – вторила жертва, убегая.
Аккумулятор висел в руке, спина горбатилась, пуская по кофте алые капли крови. С губ слетали вздохи и стоны.
– Ты на него ещё не заработал, брось! – вскрикнул маньяк, гоняясь за жертвой с топором, рассекая им, как дровосек.
Из дома машут. Ключи обручены с пальцем и звонко шелестят.
– Беги, беги, Жека! – кричит в окне, сквозь смех. – Маньяк, сука, жадный. Аккумуляторы считает.
Гнилые губы скривились:
– Я на чинуша похож?
А механик всё бежит, задыхаясь. Кровь стекает по руке и капает на аккумулятор. Маньяк с победоносным смехом преследует его, грузно топая по траве.
– Я тебя убью, – кричит он вслед.
– Я знаю, отстань от меня.
– Я убил, – начал маньяк.
– Отвали! – перебила жертва.
– Я убил твою собаку! – в этот момент добавил.
Жертва усмехнулась и парировала:
– Конченый маньяк, я всегда это знал!
По пути они подловили компанию.
– Бегите, маньяк, – кричит им и сгибается под аккумулятор. Скоро он повалиться и покатиться с ним, как колобок.
Все ретировались и разлетелись, как мошкара.
– Шевелите жопой! – ядрёно подгонял их маньяк. – Пора вспомнить ваши годы на физкультуре!
С аккумулятором, пыхтя, вскрикнул:
– Я, блядь, уже всю физкультуру отбегал! Да я в жизни столько не бегал!
Механик споткнулся об уголь и прошаркал ногами. Маньяк тут же схватил его за волосы. Аккумулятор проскрипел, рухнув на землю. Топор свалился: куда ни попадя, куда не глядя. Жертва вскрикнула, замахала руками, начала рыпаться. Маньяк стал в предвкушении ржать.
Он обхватил голову жертвы, пропустил три пинка, лишь шикнув на них в смехе. Сдавливая руки, маньяк слышит, как жертва трепыхается и кряхтит. Отчего-то невольная улыбка выползла на больные очернённые губы. Сейчас гнев и воля уходят в руки. Те руки, которые некогда добывали, высекали и творили. Сейчас они зарабатывают.
Мозг подпитывает тело. Нейромедиатор клокочет, одаряя охотника тем, чем если ощущению поддаться, то назовётся «неописуемым». Нужен только скрип, нужно семя, которое направляет программу по телу, вытворяя именно то, что заложено природой.