Горец. Оружейный барон - стр. 6
– Тавор, неси мою солдатскую книжку, – крикнул я денщику, который в это время укладывал третий ряд поленницы у стенки конюшни.
Сухих стволов мы повалили с денщиком в окрестном лесу богато, ветки обрубили да, прицепив их по одному к упряжке арендованных волов, пока наши пахари занимались севом, сволочили на хутор. И вот третий день развлекаемся с денщиком на дворе пилкой и колкой дров. Какие подлиннее и потолще – для камина, покороче и поуже – для печек. Все для того, чтобы сын мой тут не вымерз зимою.
Пока денщик ходил за моими бумагами в дом, оттуда выскочила жена Оле и подала фельдъегерю ковшик шипящей бражки. И тот с видимым удовольствием ее выпил и даже показал, как последние капли с ковша на землю падают – уважил хозяйку.
Внимательно прочитав мое удостоверение, фельдъегерь достал из ташки[3] с серебряным вензелем нашего правителя засургученный пакет и подал его мне. С поклоном. Иначе с седла стоящему на земле человеку передать бумаги и не получилось бы.
– Отобедаете? – пригласила вершника жена кузнеца.
– Благодарствую. С удовольствием бы… но служба. Мне еще пару адресов навестить, а вы так далече в горы забрались…
И ко мне повернулся:
– Господин старший фельдфебель, распишитесь на квитанции, она к пакету приклеена с обратной стороны. Оторвите ее и отдайте мне. Благодарствую. Я могу быть свободен?
– Езжай, если обедать не остаешься, – махнул я рукой.
Не успел в чистом горном воздухе растаять перестук копыт, как в моей голове зазвучал полковой горн.
– Что там, командир? – полюбопытствовал денщик.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – ответил я назидательно. – Иди давай, дрова докладывай в поленницу и найди, чем ее сверху от дождей прикрыть. У Оле рогожку попроси какую…
Когда денщик отошел, я сломал все пять сургучных печатей на узлах прошивки пакета и… с облегчением выдохнул. В пакете был не отзыв из отпуска, а всего лишь приглашение на личную аудиенцию к маркграфу. Через три дня.
После ужина, когда весь народ уже встал из-за стола, я заявил дяде Оле:
– Собирайтесь, послезавтра в город поедем.
– Надобности нет, – возразил мне кузнец.
– Надобность есть. Меня тут к местному начальству вызвали. Депешей.
– Ну а мы тут при чем? – возразил он мне.
– А вы при мне. Сына надо в городе оформить по документам на меня. Брак с Эликой зарегистрировать. Случись что со мной, чтобы они воинскую пенсию получали. Я бы тебя и не дергал, но не знаю, где что тут делают да в какие двери стучать.
– Брак зарегистрировать… – передразнил меня Оле. – А девушку ты спросил? Может, она и не пойдет за тебя.
– Как это? – оторопел я.
– А вот так… – усмехнулся кузнец и, повернувшись к жене, собирающей со стола грязную посуду, сказал ей: – Мать, ты это… Элику сюда позови. Скажи – сваты приехали.
Та с готовностью подорвалась и быстро скрылась в доме.
Через полминуты на крыльцо выбежала рассерженная, раскрасневшаяся Элика с ребенком под мышкой и закричала злобно:
– Дядя, гони всех сватов отсюда поганой метлой! Ни за кого я замуж не пойду! Вот вам мой сказ.
Ногой для доходчивости топнула и скрылась в доме, крутанув широкой длинной юбкой.
– Слыхал?.. – захихикал Оле. – Что теперь скажешь?
Да-а-а-а-а… Облом Обломыч подкрался, откуда его не ждали.
– Ну… а теперь можно и о приданом поговорить, – уже в голос ржал кузнец. – Коли сойдемся в цене… – Он сделал многозначительную паузу. – Я ведь могу и воздействовать на племяшку. В твою пользу. Слово одно волшебное знаю… Так что ты в приданое за ней взять хочешь?