Горец. Имперский рыцарь - стр. 14
Аршфорт почесал кулаком усы. Крякнул недовольно. Но ничего не сказал.
А я продолжил:
– У меня нет уверенности в том, что ВОСО и интендантство просто не справляются из-за некомпетентности. Либо пособничают врагу, либо возят ворованное частными рейсами и не возвращают обратно вагоны. По плану наступления вагонов было достаточно до конца операции, и на узловой мы немало их взяли трофеем. Как и паровозов.
– Кого оставляете за себя? – только и спросил генерал, садясь за свой стол. – Исполняющим обязанности, конечно. Потому как снимать вас с командования отрядом я не намерен. У вас это хорошо получается, барон.
– Благодарю вас, экселенц. За себя я оставляю капитана Вальда.
– Вальда? – удивился генерал. – Он же всего лишь командир горно-егерской роты?
– Вот именно, ваше превосходительство. Командир штурмовой роты, доказавшей свою эффективность при взятии населенных пунктов. И бронепоезд только обеспечивает работу этой роты. К тому же он в отряде самый старший по чину.
– Что ж, будь по-вашему… – согласился генерал и поменял тему: – Вы увидите его величество в ближайшее время?
– Надеюсь на это, экселенц, – ответил я неопределенно, потому как еще не решил, пора мне ехать в ставку или не пора.
– Тогда подождите немного, я напишу ему депешу в Ставку и также отправлю с вами накопившиеся наградные листы.
Узловая встретила меня полным бардаком: вавилонским столпотворением людей, лошадей, стирхов, повозок и вагонов, среди которых ловко протыривались торговцы всякой всячиной вразнос, подпирали стены вокзала скучающие и пока еще трезвые проститутки. Гам стоял круглосуточный. Гарь. Паровозный дым и пар. Причем гражданских толклось на вокзале не меньше военных. И это было странно.
Сильнее всего меня удивило большое количество проституток. В основном молодых еще девочек. Те первые три дня, которые я провел на узловой, их вообще не было видно. Причем на развязных профессионалок они мало походили. Тихо стояли и ждали, когда их выберут те, кому приспичило. Сразу вспомнилось, что шутник Сталин во время Великой Отечественной войны приравнял триппер к членовредительству и за то, что офицер намотал на член гонококк, его отправлял в штрафбат на три месяца. А презервативы в вещевом довольствии Красная армия впервые увидела только в Румынии.
Дежурный по станции с трудом нашел место, куда приткнуть мой эшелон. По великому моему «везению», на самых задворках сортировочной станции.
Зато я сам наглядно убедился, что бардак бардаком, но в мутной воде кто-то ловит свою крупную рыбу. Иначе зачем, имея сквозные пути, сначала разгружать вагоны в пакгаузы, а потом снова загружать те же грузы в эти же вагоны, чтобы отправить в адрес нашего первого корпуса. Явно имеет место быть пересортица, усушка и утруска. Погрузочно-разгрузочные работы велись и ночью при свете керосиновых ламп.
Скандалить не стал. Просто вызвал к себе на эти задворки в свой салон повесткой начальника пункта ВОСО и местного главного начальника по интендантскому ведомству. Поначалу вежливо, с посыльным. С вручением документа под расписку.
И приказал раздать личному составу ужин, который готовился в полевой кухне, пока мы были в пути. Сам также с удовольствием поел из солдатского котла с бойцами на платформе – готовил рецкий повар простые и вкусные деревенские блюда, к которым я, оказывается, успел привыкнуть, пока жил на хуторе. Даже чем-то родным повеяло. Хотя повар у нас не профессионал, а выборный из бойцов.