Горбатый Эльф - стр. 35
Хотя ничего примечательного видно не было – точно такие же двухэтажные домики, как у них в Гарсине, и человеческая шумная река, влекущая растерянную Тайру неизвестно куда. Каждый старался хоть на шаг, да обогнать соседа, временами какой-нибудь дюжий молодец рассекал плавно текущий поток, небрежно распихивая людей и не обращая внимания на несущиеся вслед проклятия. Среди пеших ехали и всадники, кто шагом, а кто и рысью, от них тоже приходилось вовремя уворачиваться. Тайра решила взяться за чье-нибудь стремя, чтобы не попасть под копыта. Уже примерилась к гнедой лошадке, едущей совсем близко, но ее опередили – за стремя ухватилась старческая рука. Всадник обернулся и хлестнул непрошеного попутчика кнутом по лицу. Тайру передернуло, как будто удар достался ей самой.
Ее вынесло в торговые ряды, здесь толчея была еще сильнее, похоже, никто не торопился на богослужение – ярмарка и была целью течения, в которое попала Тайра.
– Как пройти к собору Единого Милосердного? – спросила она у мясника, не слишком занятого покупателями.
– Да вот же он, на площади, – он кивнул через плечо, – телятинки-то возьми, красавица – свежая, нежная, во рту тает, прямо как ты сама.
За его спиной висели освежеванные туши, но Тайра поняла, куда идти, и пролезла в щель между прилавками. Между навесами открылось огромное пространство, заполненное людьми, а над ним царил построенный на возвышении храм. Ничего прекраснее Тайра не видела, даже в книгах.
Карентский собор считался одним из самых древних храмов Единого, его начали возводить через сто лет после смерти пророка, а закончили три века назад. Центральную круглую часть с тремя апсидами по трем сторонам света венчала огромная полусфера серебристого купола, высокий портал входа обрамляли два каменных дерева, соединенные пышными кронами. Храм был облицован цветным мрамором и окаймлен тремя широкими рядами белоснежных рельефов, на которых сплетались в бесконечный, нигде не повторяющийся узор люди, животные и растения. Время пригасило серой патиной первоначальную яркость красок, теперь храм выглядел строже и сдержанней, но это только усиливало ощущение его величия.
На площади было намного свободнее, чем на ярмарке, никто никуда не спешил, и Тайра стала осторожно пробираться к вратам собора. Возле лестницы толпа стала гуще. На широких каменных ступенях стояли, сидели, лежали десятки, а, может, и сотни нищих. Их изувеченные тела, гнойные раны, белые слепые глаза, исходящий от них смрад были ужасны, но самое отвратительное – все они пытались пробиться повыше, вцеплялись друг другу в волосы и одежду, сталкивая более слабых с лестницы. Десяток стражников раскидывал их древками алебард, освобождая проход к вратам, но они лезли и лезли наверх, то грязно ругаясь, то призывая помощь Единого Милосердного и святого Велетия.
Как странно, подумала Тайра. Пожилой пророк приплыл на корабле откуда-то с востока, никто точно не знал, откуда именно. Путешествовал на ослике в сопровождении трех десятков учеников и учил совсем простым вещам – что весь наш мир и все другие миры, видимые и невидимые, созданы Единым Богом, и Он бережет и любит свое творение. И людям, если они хотят быть счастливыми, нужно поступать точно так же. Ведь каждый встречный – твой брат, а если он зол и безумен, то за него должно быть горько, как за больного ребенка. Говорят, от всех, кто принял его учение, исходил свет радости, и передавался другим.