Гоп-стоп, битте! - стр. 11

Добрался до кабинета. Переоделся в ненужный, в сущности, халат.

На ходу пробежал по диагонали историю болезни поступившего накануне пациента и вошел в бокс.

Взлетели к потолку обожравшиеся мухи.

Ударил в нос запах мочи и прокисшего пива. Савушкин брезгливо покрутил носом, но чудовищное амбре не испортило ему настроения.

Самое неудобное и неприятное в пьянстве на работе – это постоянное, порой мучительное стремление выглядеть трезвым в глазах коллег.

В боксе же, наедине с таким же алкоголиком, как и он, ему, тайно подбалдевшему, не надо было «корчить из себя трезвого», как любил выражаться Савушкин, и завидовать легально запившему пациенту.

Нарколог уселся поудобнее, закинул ногу на ногу, положил на колени историю болезни, спросил фамилию, имя, отчество – ответа от больного не получил и задумался.

«Больной не врет – это очевидно. Он действительно ничего не помнит. Запах пива и непроизвольное мочеиспускание говорят о том, что в данном случае мы имеем дело не с классическим Abusus in Baccho – злоупотреблением вином, а модным ныне так называемым пивным алкоголизмом. Разбитое лицо, тревожность, побег из дому от воображаемых преследователей с одеялом в руках, беспокойство больного (все время порывается встать) плюс полная утрата памяти – все это очень похоже на клинику Корсаковского психоза. Это сколько же дней нужно квасить?»

– Сколько дней пьете?

– Я вообще не пью. Вернее, пью, но редко.

«Лживость – это один из важнейших симптомов алкоголизма. Вот я, например, все время вру окружающим, что я – трезвый. Хорошо, начнем сначала».

– А давайте, любезный, я буду перечислять мужские имена, и как только я назову ваше, вы мне скажете. Хорошо? Начали: Алексей, Владимир, Сергей, Константин, Олег, Игорь, Михаил.

– Михаэль! Михаэль! Михаэль!

– Замечательно! А какие у вас жалобы, Михаил? На что жалуетесь?

– Голова болит, рот плохо открывается.

– Очень хорошо! Еще есть жалобы?

– Мухи!

– Мухи? – Нарколог оглядел желтые стены. – Нет здесь никаких мух.

– Есть, – с непоколебимой уверенностью прошептал пациент.

Доктор вздохнул, отвинтил крышку термоса, сделал большой глоток микстуры, подумал немного и записал в историю болезни: «Бред, не поддающийся коррекции, зрительные галлюцинации, антероградная и ретроградная амнезия, последствия тяжелой алкогольной интоксикации.

Диагноз: Delirium tremens, осложненный Корсаковским синдромом».

Доктор назначил больному хорошо испытанную массивную и немудреную терапию: лошадиные дозы витаминов группы В и С, физраствор внутривенно капельно и, что самое замечательное и несомненно действенное, категорически запретил пациенту на период лечения прием любых алкогольных напитков.

Два дня безуспешно капали пациенту лечебный раствор. Больной продолжал кричать «мухи» и вел себя крайне беспокойно.

Медперсонал открывал железную дверь бокса. Хитрые насекомые взлетали с груди несчастного и прятались за занавеской. А когда люди уходили, они продолжали кусать грудь связанного больного, как остроклювые орлы терзали грудь мифического Прометея.

На третий день доктор Савушкин, донельзя раздраженный «желтыми листьями» – в тот день мелодия звучала в ушах особенно громко и навязчиво, спросил у ненормального:

– Сколько мух тебя кусают?

– Три.

– Три так три.

Он допил содержимое термоса, дописал в историю болезни еще один симптом: «Бред преследования тремя мухами» – и отправил Михаила в психушку.