Гонка - стр. 10

В сопровождении все увеличивающейся свиты из редакторов, журналистов, юристов и клерков Престон Уайтвей вместе с детективами спустился на два этажа, в отдел оформления – просторный зал окнами на север, заполненный художниками, согнувшимися над досками с рисунками; здесь иллюстрировали события дня.

Белл насчитал более двадцати человек, шедших за издателем; некоторые были с карандашами и ручками в руках, и у всех в глазах паника. Художники пригнули головы и стали рисовать быстрее. Уайтвей щелкнул пальцами. К нему подбежали двое с макетом музыкального раздела.

– Что у вас?

Они показали рисунок: девушка в самолете над полем, на котором пасутся коровы.

– Летунья с фермы.

– Нет!

Они смущенно показали второй рисунок. Девушка в комбинезоне, волосы убраны под шапочку, похожую на фуражку таксиста.

– Летающая девчонка-сорванец.

– Нет! Боже милосердный, нет! Как вы отрабатываете здесь свое жалование?

– Но, мистер Уайтвей, вы сами сказали, что читатели любят деревенских девушек и сорванцов.

– Я сказал: «Она девушка!» Читатели газет любят девушек. Добавьте ей красоты. Джозефина прекрасна!

Исаак Белл пожалел художников, готовых выпрыгнуть в окно, и вмешался:

– Почему бы вам не сделать ее любимой девушкой всех парней?

– Я понял! – закричал Уайтвей. Он расставил руки и, выпучив глаза, уставился на потолок, словно увидел сквозь него солнце.

– «Любимица Америки в воздухе».

Художники недоуменно раскрыли глаза и растерянно посмотрели на журналистов, редакторов и менеджеров, а те в свою очередь растерянно посмотрели на Уайтвея.

– Что скажете? – спросил Уайтвей.

Исаак Белл негромко сказал Ван Дорну:

– Люди в бою чувствуют себя гораздо спокойнее.

Ван Дорн ответил:

– Не волнуйся, агентство выставит Уайтвею счет за твою идею.

Наконец заговорил старший редактор, пожилой, на пороге пенсии:

– Очень хорошо, сэр. Очень, очень хорошо.

Уайтвей расцвел.

– «Любимица Америки в воздухе»! – воскликнул главный редактор, и все подхватили этот клич.

– Нарисуйте это! Нарисуйте ее в летающей машине. Сделайте ее хорошенькой – нет, прекрасной!

Детективы незаметно обменялись улыбками. Исааку Беллу и Джозефу Ван Дорну показалось, что Престон Уайтвей влюблен в свою участницу.

Когда вернулись в кабинет, издатель снова стал серьезен.

– Думаю, вы знаете, о чем я вас попрошу.

– Да, – ответил Джозеф Ван Дорн. – Но, возможно, будет лучше, если вы выразитесь более определенно.

– Прежде чем мы начнем, – перебил Белл, поворачиваясь к единственному человеку из свиты, который последовал за ними в кабинет издателя и сел на стул в углу, – могу я спросить, кто вы такой, сэр?

Человек этот был в коричневом костюме-тройке, с целлулоидным стоячим воротничком и галстуком-бабочкой. Набриолиненные волосы облегали голову, как блестящий шлем. Услышав вопрос Белла, человек заморгал. За него ответил Уайтвей.

– Это Вайнер из бухгалтерии. Я предложил его Американскому обществу аэронавтики, которое официально санкционирует гонку, в качестве главного судьи. Вы часто будете видеть его. Вайнеру предстоит записывать время всех участников гонки и решать спорные вопросы. Его слово окончательное. Даже я не могу изменить его решение.

– И вы настолько ему доверяете, что он присутствует при нашем разговоре?

– Я плачу ему жалование, и мне принадлежит дом, в котором снимает квартиру его семья.