Голова на серебряном блюде - стр. 13

– Я великодушна, – услышала Эржебет самодовольный голос Оршойи, не сводившей с нее глаз. Приподняв залитое слезами лицо, она пересеклась взглядом с Бесс. – Поэтому мы не будем продолжать твое наказание. Но не думай, что на этом все кончено. Отныне я запрещаю тебе встречаться с мужчинами наедине. С этого дня я тоже буду жить в замке и следить за тобой, не спуская глаз.

С этими словами Оршойя громко удалилась, поманив за собой стражу. Несколько служанок последовали за ними. Разумеется, в их числе была и Бесс. Теперь прислуга разделилась на два лагеря.

По-прежнему нагая, униженная, испещренная рубцами, Эржебет продолжала сидеть на коленях, содрогаясь от стенаний. Она медленно приподнялась, и ее бережно накрыли мягкой широкой тканью. Посмотрев наверх, она увидела, что это Торко укутал ее новой шторой, которую они только что вместе пытались повесить.

Вернувшись в замок, граф Надашди великодушно простил жене неверность. Возможно, отчасти тому поспособствовало чувство вины за страшное наказание, которое учинила Эржебет его мать. На самом деле граф был человеком большой души и имел терпеливый характер. Но, пожалуй, больше всего его разжалобил прелестный облик его жены.

Однако мать Ференца все еще не забыла того, что сделала Эржебет. Держа свое обещание, она переехала в Чахтицкий замок с мебелью и скарбом и поселилась с невесткой под одной крышей. Отныне Эржебет жила под надзором сварливой свекрови.

Конечно, самолично Оршойя не наведывалась в спальню Эржебет. Зато тех служанок, что приехали с ней или встали на ее сторону, она заставляла не только присматривать за Эржебет, но и докладывать об ее жизни в мельчайших подробностях. И наибольшим расположением среди соглядатаев у Оршойи пользовалась Бесс – та самая девушка, которую тогда заприметила Эржебет.

Отныне собственная жизнь казалась Эржебет адом. В поведении слуг также произошли перемены – казалось, они начали обращаться с ней как с ребенком. Не желая мириться с этой ситуацией, Эржебет попросила мужа что-нибудь сделать, однако лишь на это мягкий по натуре Ференц ответил ей отказом. В такой обстановке и прошли для Эржебет все последующие двадцать лет. Единственной, с кем она так и не обмолвилась за эти годы ни единым словом, была Бесс.

Первый ребенок Эржебет появился на свет, когда ей уже было слегка за тридцать[3], – виной всему были частые отлучки мужа. Благородная задача воспитания потомства значительно развязывала Эржебет руки и давала ей некоторую власть. На роль кормилицы, чуть ли не самой важной фигуры в их схватке с Оршойей, нужно было выбрать кого-то, кто не был под влиянием свекрови. Ею стала женщина по имени Илона Йо, которую представил Эржебет один из родственников.

Почувствовав, что с появлением детей ее положение в замке будет мало-помалу вновь укрепляться, Эржебет произвела на свет второго, а затем и третьего ребенка. Чутье ее не подвело – став матерью троих детей, она вновь сравнялась в силах со свекровью.

Однако, достигнув середины третьего десятка, Эржебет неожиданно для себя столкнулась с врагом еще более сильным, чем Оршойя. Начала увядать ее красота.

Бледная, буквально просвечивающая кожа Эржебет начала покрываться пятнышками, напоминавшими грязные капли. На кистях рук и у глаз появились мелкие морщинки наподобие водной ряби от дуновения ветра. Грудь и бока стали гораздо более дряблыми, чем она боялась в юности. Вся ее кожа, словно повинуясь закону земного притяжения, медленно начала обвисать. Она с ужасом обнаружила, что поникли уголки ее больших глаз, красоту которых она раньше даже не осознавала – столь естественной она ей казалась. Взгляд потихоньку угасал.