Голоса из окон: Петербург. Истории о выдающихся людях и домах, в которых они жили - стр. 13
Примерно 30 лет Чернышева дача находилась во владении Ивана и Анны, а затем, после их смертей в 1790-х годах, перешла к единственному сыну Григорию. 35-летний обер-шенк (старший хранитель вин при дворе) вместе с усадьбой унаследовал и долги отца, а так как и сам обладал страстью к расточительству, выбраться из сложной финансовой ситуации не смог. После разорения Григория, сменив несколько владельцев, Чернышева дача досталась наконец графу Александру Шереметеву, известному своей любовью к музыке и позже ставшим начальником Придворной певческой капеллы. С тех пор и усадьба, и парк носят его имя – Александрино.
После революции в особняке разместилась молодежная артель огородников, а затем дача стала обычным жилым домом с коммунальными квартирами. Парадные залы поделили на клетушки, а в восьмиугольном бальном зале, где когда-то Екатерина II прогуливалась в полонезе со шведским королем, устроили сарай для свиней и другого домашнего скота.
С 1980-х в здании, восстановленном после разрушений Второй мировой войны, но, к сожалению, утратившем все элементы оригинальных интерьеров, располагается детская художественная школа, что, наверное, понравилось бы последнему владельцу усадьбы графу Шереметеву, меценату и ценителю искусств.
1. Грот Я. К. Екатерина II и Густав III // Типография Императорской Академии Наук, 1877.
2. История Муниципального образования МО Дачное // http://www.dachnoe.ru/16.html
3. Корберон М. Интимный дневник шевалье де-Корберона, французского дипломата при дворе Екатерины II. (Из парижского издания). СПб.: Издание Ф. И. Булгакова, 1907.
4. Куракин Ф. А. Восемнадцатый век. Исторический сборник. – Т. 1, 1904.
5. Чернышев, Иван Григорьевич // Русский биографический словарь: в 25 т. – СПб. – М., 1896–1918.
6. Шереметев, Александр Дмитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). – СПб., 1890–1907.
Жилой комплекс Петербургской купеческой управы (1911, Барышников)
Рубинштейна ул., 23
«Мы поселились на шестом этаже… дома № 23. <…>
Сначала мы жили в большой пятикомнатной квартире. Вскоре к нам подселили одну семью, потом другую, в конце концов остались в двух комнатах, так что я оказался вместе с сестрами.
Номер школы тоже был 23, и в это число я вкладывал символический, точнее, ложномногозначительный смысл. Например, прибегнув к вычитанию, говорил себе, что дом минус школа, как, впрочем, и школа минус дом равняется нулю. <…>
Итак, чтобы очутиться на школьном дворе, достаточно было выскочить из дома черным ходом и перемахнуть через забор. Он был высоковат, к тому же покрыт колючей проволокой, зато я был ловок и цепок. <…>
…Уже в школьные годы я был „отравлен“ театром. Причем театр продолжался и дома – в буквальном смысле. В нашем доме на Троицкой, на одной лестнице с нами, но тремя этажами ниже, жил мальчик, несколько старше меня, который устраивал домашние спектакли. Вход был открыт для всех желающих, и я, конечно, не преминул туда заглянуть в тайной надежде, что и меня пригласят участвовать. Не пригласили. Но спектакль (они там играли „Бориса Годунова“, ни больше ни меньше) мне очень понравился. <…> А мальчишку, который все это устраивал с таким размахом, все почему-то звали Ася. <…> Мальчик Ася стал драматургом Алексеем Николаевичем Арбузовым»