Голоса домов - стр. 12

На бумаге появилась подпись, выполненная с особым изяществом, будто женщина, которой она принадлежала, не писала, а рисовала буквами.

– Как же я устала от его выходок.

– А что ты хотела?

– Что я хотела? Я тебя сильно удивлю – хотела спокойствия и минимум нервотрепки, и, если бы знала, что представляет собой радость материнства и семейной жизни, не полезла бы в эту удавку.

– Ты жалеешь о том, что у нас есть сын? – мужчина гневно посмотрел на супругу.

– Я о многом жалею.

– Так мать не смеет говорить.

– А знаешь, мне уже так надоело быть матерью и женой, что я завидую сумасшедшей с пятого этажа. Хотя какая она сумасшедшая, просто живет сама, таскается по каким-то выставкам и концертам. А сумасшедшей её называют такие, как ты, обзаведшиеся домашней прислугой, – женщина не собиралась останавливаться в своем стремлении выплеснуть негодование, копившееся годами.

– Лучше заткнись и готовь ужин, а то Мишка придет голодный.

– Сам готовь.

Женщина швырнула полотенце, отказавшись от намерения вытирать вымытую посуду.

– Куда пошла? – вслед жене, набравшейся смелости выйти из кухни раньше положенного времени, летел грубый окрик мужа.

– Отстань ты уже от меня. Что не способен пюре сварить с сосисками? Совсем уже инвалидом стал?

– Это ты должна делать.

– Сам сделаешь.

Семейную ссору дополнил настойчивый телефонный звонок. Мужчина взял в руку смартфон, с облегчением вздохнув при виде имени звонившего.

– Сынок…Не понял. А вы кто?

На пороге кухни замерла женщина с бледнеющим от страха лицом.

– Кто это?

– Заткнись ты. Следователь. Нашего Мишку нашли на улице без сознания. Ты же этого хотела? – Валентин принялся орать на жену, медленно сползавшую по дверному проему на пол.

– Что с ним?

– Тебя это волнует?

Мужчина оттолкнул жену и поспешил в коридор одеться и отправиться в полицейское отделение.

Он восхищался людьми, сумевшими развить в себе яркую личность, но при этом тяготился сложностями, неизменно возникавшими при попытке понять их. Но и отказаться от общения с такими персонами не находил повода, и вовсе не из-за профессиональных обязанностей. Они ему нравились. Сам он привык довольствоваться более привычным типажом личности и соответственно поведением. Василию этого хватало. А чтобы произвести впечатление на изысканную особу его обаяния оказалось недостаточно.

Образ Анастасии не покидал воображения Василия. И даже в его личных мыслях она насмехалась над ним. Непонятная, странная, но при этом манящая, молодая женщина будоражила мужское естество. Василию показалось, что он становился жертвой наваждения. Девушка с какими-то необычными глазами, казавшимися резкими и холодными, в прежние времена не понравилась бы ему настолько сильно, как это произошло ныне. В пору было винить колдовство. Анастасия и вела себя жестко, цинично, при этом располагая к беседе.

– То ли старею, то ли глупею.

Василий покачал головой от непонимания того, что с ним происходило. В такие моменты он старался совершить прогулку по наименее людной улице, рассматривая дорогу, дома и небо. Мысли, принадлежавшие ему, не выдерживали такой конкуренции.

Ему было стыдно. За беспомощность при том положении, что посчастливилось занимать. За те годы, что он восседал в кресле руководителя департамента жилищно-коммунального хозяйства, следовало попривыкнуть ко множеству нюансов, но то посетители напоминали о его долге или же сам заблуждался, что был кому-то что-то должен, то коллеги требовали отступиться от принципов. Метался Федор Борисович, как сам считал, меж двух огней.