Голоса чертовски тонки. Новые истории из фантастического мира Шекспира (сборник) - стр. 33

– Здесь нет никакого мужчины, – сказала Маб, повиснув в воздухе за его плечом.

– Да вы – волшебный народ! – ахнула женщина, вытаращив глаза.

– Да, – хором ответили Вертумн и Маб.

Вертумн мог бы сказать ей все – без раздумий выпалить, что он посол царя Оберона, облыжно обвиненный Титанией в непочтительности, похищенный при исполнении обязанностей и заключенный в этот сад, точно в тюрьму. Но даже если бы этой женщине удалось покинуть сад прежде, чем Маб сделает с ней что-нибудь неописуемое, ей не добраться до Оберона с весточкой прежде, чем Маб сообщит обо всем Титании.

Лучше продолжать играть перед Маб свою роль и ждать удобного случая.

– То есть она – настоящая фея, – поправился Вертумн, указывая на Маб и думая, как должен звучать его голос для слуха обманутой чарами женщины. – Я же, как видите, простая старуха, а этот сад – мой дом.

Женщина проводила взглядом Маб, порхавшую с цветка на цветок.

– Эта фея – моя компаньонка Маб, – добавил Вертумн.

– Царица Маб! – заявила крохотная мегера.

– Царица… – задумчиво протянула женщина. – Но в царстве фей царствует Титания. Где же тогда ваши владения?

– Вы, конечно же, слышали… – начала Маб.

– О, она заключена в ореховой скорлупке, но полагает себя царицей бесконечных пространств! – перебил ее Вертумн, ведь, стоит Маб лишь начать, и разглагольствованиям ее не будет конца. – Вопрос в другом: кто вы и как сюда попали?

Подняв с земли помятую соломенную шляпу, женщина расправила ее ударом кулака и водрузила на голову. Вертумн подал ей руку и помог встать.

Женщина была невысока ростом и уже достигла того возраста, когда на деревья запрещают забираться внукам, не говоря уж о том, чтоб лазать по ветвям самим.

– Мое имя – Помона. Молю простить мое любопытство. Я шла домой и, срезав путь, увидела этот сад и не удержалась, чтоб не заглянуть. Очень уж странное место для сада! К тому же… Могу поклясться – я видела мужчину, сидевшего на той скамье и читавшего. Читавшего ту самую книгу, что и сейчас там лежит.

С этими словами она направилась к каменной скамье.

Она его видела! Вот это удача! Если бы еще она рассказала о своих подозрениях там, на воле, где весть может дойти до ушей Оберона… Но для этого нужно убедить Маб отпустить ее – убедить, что она не представляет собою никакой угрозы, а значит, в этой женщине нужно пробудить подозрения, делая вид, будто развеиваешь их. Задача, несомненно, пустяковая для прирожденного дипломата.

Если бы только Вертумн был таковым…

Помона обогнула скамью и заглянула за кусты роз, словно надеясь обнаружить мужчину там. Интересно, как выглядит он, Вертумн, в ее глазах? В какое платье или же кертл[20] одета «старуха»? Чары Титании не изменяли его внешность, а лишь скрывали ее от взглядов смертных, и потому он даже при помощи зеркала не мог сказать, приятны ли черты его «женского» лица или как он причесан.

Помона подняла со скамьи книгу. Его книгу.

– Какой роскошный переплет. Никогда еще не видела подобного.

С этими словами она открыла книгу.

– «Для истины иного нет зерцала – лишь сердце, что любовью воспылало», – прочла она вслух по-персидски, словно для себя самой. – Вот как? Этот призрак читает Руми?

Она знает персидский! Кто же эта столь любопытная женщина? Может быть, все это – новая ловушка Титании? По всему – непохоже.