Голос Ветра - стр. 8

Пернатая машина была не единственной чертой, отличающей усатого головореза от других. Если его товарищи ехали на лошадях, то он восседал на верликоне. Леко уже доводилось сталкиваться с подобными чудовищами на войне и он всегда с содроганием вспоминал эти моменты.

Странная зверюга в холке не уступала першерону18. Несмотря на дюжий рост, строением тела она больше походила на борзую, к тому же такую, которую нерадивый хозяин вознамерился заморить голодом. Тощие суставчатые лапы переходили в изогнутое дугой тело, на котором с помощью хитроумной упряжи крепилось кожаное седло. Специально загнутая лука была устроена так, чтобы при скачке не натирать подвижную шею монстра, которая оканчивалась вытянутой, острозубой головой.

Насколько Стрелок знал, верликоны были всеядны. То есть, буквально пожирали всё, что попадало к ним на зуб. А уж человеческое мясо клыкастые скотинки и вовсе считали изысканным деликатесом. Именно поэтому в большинстве стран разведение чудовищ не просто считалось дурным тоном, а строжайше запрещалось. Человек, оседлавший подобную плотоядную бестию, несомненно, произвёл бы неизгладимое впечатление в любой цивилизованной части света, где бы ни появился. Но даже восседай Усатый верхом на дряхлом хромом муле, Стрелок без труда распознал бы в нем вожака этой небольшой стаи. Рыжего бандита выдавали командирские повадки, офицерская выправка и, главное, – глаза. Жестокие, властные и злые. Глаза человека, привыкшего отдавать приказы. Человека, для которого жизни других не стоят и выеденного яйца. Такой будет с удовольствием смотреть на агонию живого существа и улыбаться.

Вся тройка под мерный перестук копыт въехала на площадь и остановилась шагах в пятидесяти от Леко. Усатый склонился и почесал длинную гривастую шею велрикона, старательно следя, чтобы ладонь не оказалась в опасной близости от пасти зверя. Даже приручённые, эти животные оставались чертовски агрессивны. Потревоженный орнитоптер на плече бандита принялся возмущённо квохтать и перебирать ногами-манипуляторами, устраиваясь поудобнее.

– Ты кто такой? – негромко проронил головорез, продолжая трепать пальцами жёсткие копны цвета ржавой стали.

– Моё имя тебе ничего не скажет. Гораздо важнее, почему я здесь. По какой причине.

– И что же это за причина, господин Никто? – Усатый перестал поглаживать шею отвратительной твари и зверь, щёлкнув пастью, раздосадованно блеснул черными, выпуклыми шариками глаз.

– Вы и есть эта причина, – пересохшими губами сказал Леко, ощущая, как элодия вяжет во рту, вызывая острое желание сплюнуть. Но он не собирался попусту переводить бесценное снадобье. Через силу сглотнув неприятное послевкусие, Стрелок продолжил: – Мне пообещали неплохие деньги за охрану города, и я намерен полностью их отработать. Так что берите ноги в руки и убирайтесь. Вам здесь делать нечего.

– А иначе?

– А иначе кому-то станет очень плохо, – Леко выдал одну из своих самых мерзопакостных ухмылок, от которых у простых людей бежал мороз по коже. Впрочем, главарь бандитов даже бровью не повёл, продолжая разглядывать Стрелка с видом аристократа, наступившего в бальном зале на дерьмо.

– Ты что, собираешься нас уделать? Похоже, у тебя полно самоуверенности, сombre19, вот только мозгов явный недостаток, – подал голос один из приближённых Усатого, тощий тип в смешной шляпе-котелке, сбитой на затылок. Такой манер ношения головного убора оставлял непокрытой большую часть головы субтильного бандита и не сказать, что очень ему подходил. Лоб тощего, блестевший высокими залысинами, испещряли тонкие полоски шрамов, которые могла оставить только мелкая шрапнель. Линии рубцовой ткани пересекали друг друга, образуя несимметричную сетку, и делали голову бандита похожей на мяч для игры в тлачтли