Голограмма для короля - стр. 10

Юзеф фыркнул, закашлялся. Пришлось затушить сигарету.

– Отлично. Неожиданно. Еще знаете?

Алан был так благодарен. Много лет уже не рассказывал анекдоты молодым ценителям.

– Знаю, – сказал он. – Ну, скажем… А, вот хороший. Короче, одного человека звали Так. Джон Так. И свою фамилию он ненавидел. Люди смеялись, его семейство называли Все-Таки, его дразнили Так Тебя Растак – ну, понятно. Он состарился и написал завещание – мол, когда умрет, чтоб никаких надписей на памятнике. Безымянная могила, простой камень, без имени, без ничего. Ну, он умер, жена все сделала, как он просил. И теперь он лежит в безымянной могиле, но все, кто идет по кладбищу и эту безымянную могилу видит, говорят: «Вот так Так».

Юзеф захохотал, аж слезы пришлось утирать.

Алану этот парень нравился. Даже дочь Кит трясла головой – «Нет-нет, только не это», – когда он приступал к анекдоту.

Алан продолжал:

– Короче. Вопрос. Знает сорок восемь способов заниматься любовью, но не знаком ни с одной девушкой – кто такой?

Юзеф пожал плечами.

– Консультант.

Юзеф улыбнулся.

– Неплохо, – сказал он. – Консультант. Это вы.

– Это я, – сказал Алан. – Пока, во всяком случае.

Мимо пролетел небольшой луна-парк, разноцветный, но, кажется, заброшенный. Желто-розовое колесо обозрения стояло в одиночестве и скучало по детям.

Алан вспомнил еще анекдот.

– Вот, этот получше. Короче, полицейский приезжает на место ужасной автокатастрофы. Повсюду валяются ошметки тел, руки, ноги. Он все записывает, потом находит голову. Пишет в блокноте: «Голова на торотуаре», но сам понимает, что ошибся. Вычеркивает, и снова: «Голова на тратуаре». Опять ошибся, буква не та. Опять зачеркивает. И снова: «Голова на тарату…» «Вот блин!» Озирается – вроде никто не смотрит. Пинает голову, вынимает карандаш. «Голова на проезжей части».

– Отлично, – сказал Юзеф, но не засмеялся.

Милю-другую проехали молча. Пейзаж плоский, пустой. Что ни построй здесь, в этой безжалостной пустыне, – все будет актом чистой воли, навязанной не пригодному для жизни краю.

Когда Чарли выволокли из озера, он смахивал на груду мусора. Он был в ветровке, Алан сначала подумал – кучу листвы завернули в брезент. Только руки остались человечьими.

– Вам от меня что-нибудь требуется? – спросил Алан полицейских.

Им ничего не требовалось. Они всё видели. Четырнадцать полицейских и пожарных пять часов наблюдали, как Чарли Фэллон умирает в озере.

– А вам зачем туда?

– Куда?

– В ЭГКА. – Юзеф произнес «Эгока». Надо запомнить.

– По работе, – сказал Алан.

– Строитель?

– Нет. А что?

– Подумал, может, теперь начнется. А то там тишина. Не строят ничего.

– Вы там бывали?

Алан ждал, что Юзеф скажет «да». Это же крупнейший город в окрестностях Джидды. Наверняка Юзеф его видел.

– Нет, – сказал тот.

– Почему?

– Там ничего нету.

– Но будет, – возразил Алан.

– Не будет.

– Не будет?

– Никогда, – сказал Юзеф. – Все уже сдохло.

– Да ну? Ничего не сдохло. Я месяцами про него читал. У меня там презентация. Они строятся – полный вперед.

Юзеф повернулся к нему и улыбнулся – широченная улыбка неимоверного веселья.

– Погодите, скоро доберемся, – сказал он. Снова закурил. – Полный вперед? – сказал он. – Господи боже.

Как по заказу появился щит с рекламой строительства. Семейство на веранде, фоном – неубедительный закат. Мужчина – саудовец, бизнесмен, в одной руке мобильный, в другой газета. Завтрак мужу и двум оживленным детям подает женщина в хиджабе, скромной блузке и шароварах. Под фотографией лозунг: «Экономический город короля Абдаллы: мечта одного человека, надежда всей страны».