Год Ветра - стр. 14
— Дана, ты ревнуешь? — в губы спросил, нежно поглаживая плечи через рубаху.
— Да. Необычное такое чувство: горько и больно.
— А раньше не ревновала? — хмурился он, и продолжал водить ладонями по мне. С плеч на руки, по фигуре прошёлся, посмотрел оценивающе сверху вниз.
— Нет, — задыхаясь, ответила я. — Илья, я хочу тебя.
— Вау! Не ревнуй, мне только ты нужна, — шептал он.
— Не могу, оно непроизвольное, — тихо признавалась я, оглядываясь. Чтобы нас странных и непонятных не подслушали. — Ты так изменился. Раньше витал в облаках, стихи писал. — Я посмотрела ему в глаза и стала читать то, что было посвящено именно мне:
— В сапфировых льдах, в карамельной листве,
В палящих лучах, в изумрудной траве,
Весь год напролёт моё сердце поёт…
— О тебе, о тебе, — рассмеялся Илья и своим красивым поставленным голосом с лёгким шипящим штробасом продолжил:
— Ты плещешься в сердце, являешься в снах,
Втекаешь в меня на мягких волнах
Ты – солнце!
Поцеловал меня в губы, оставляя на них свой вкус, влагу и приятное ощущение тепла.
— В твоих я купаюсь лучах…В мечтах, в мечтах… Пророческий стих получился, целый год без тебя. Да, изменился. Так надо, расти и брать на себя ответственность. А ты не ревнуй, лучше люби. И рассказывай, что ощущаешь. Сейчас штаны принесу.
Он отошёл от меня и закрыл занавеской примерочную.
Очень серьёзный, даже слишком.
— Илья! — выглянула я и посмотрела ему вслед. — Папа тоже просил ему рассказывать о своих чувствах.
— А знаешь почему? — искоса глянул он.
— Нет.
— Потому что Аспи не испытывают такого спектра эмоций. Они их либо не выражают, либо не могут сдержать. Ты не болеешь, Мышонок, пора снимать диагнозы.
— Аспи не любят, когда их так называют, — улыбнулась я.
Его идея, что я оказалась временно больной, что диагноз могут признать ошибочным, поразила.
Но признают ли?
И зачем это нужно Илье. Ведь, когда мы познакомились, он был готов заботиться и лечить меня. А теперь вот так потребовалось сделать меня как все.
— Чувствую, что напридумывала! — не стесняясь других покупателей, крикнул мне Илья.
— Нет! Не чувствуешь! — рассмеялась я, вернулась к примерке одежды.
****
«Космическая станция» оказалась полногабаритной. Папа купил древнюю квартиру, не сделал ремонт. Это поражало настолько, что я в прихожей встала и не сразу решилась пройти. Такое яркое впечатление произвёл на меня однажды барак, в котором жил Илья. Стариной дыхнуло. Как в фильмах. Завораживающее зрелище, если честно.
Дом пропитанный историей, довоенной, дореволюционной. Ведь этот кругляш, выпирающий в коридоре, указывал на наличие дымохода? Потолки пылились где-то очень высоко, там лепнина, покрытая пылью, потемнела. И запах странный. Однажды я в маленьком городке, где мы познакомились с Илюшей, побывала в библиотеке. Приблизительно так и пахло. Древней канцилярией, чернилами, жёлтыми листами старых книг, скрипучим полом и сединой библиотекарши. Кому скажи, не поверят, что я так чувствую запахи.
— А вот твои Хаски, — улыбнулся Илья и поставил передо мной мохнатые мордахи забавных собакенов, как и предполагалось невероятно милых. Сам он разделся и с пакетами в руках удалялся по узкому коридору. Удалялся, удалялся… Да. Хорошо, можно велик покупать и кататься с кухни в гостиную.
— Здесь кухня, — первая дверь налево, — Здесь наша спальня, и санузел, две пустые кладовки.