Год Майских Жуков - стр. 28
Часть другой стены занимал старый, в шрамах и царапинах комод с тремя выдвижными ящиками. К двум верхним были прикручены деревянные, грубо обработанные ручки, но к самому нижнему ящику крепилась его родная, бронзовая скоба с шаровидными наклёпками. Похоже, комод, как и сам хозяин, знавал лучшие времена. Между кроватью и комодом уютно устроилась буржуйка с газовым приводом. Сразу за комодом начинался кухонный ряд. Урчал, потряхивая внутренностями, небольшой холодильник, а за ним стояла, щерясь духовкой без дверцы, четырехконфорочная плита с облупившейся по краям эмалью. По правую сторону от плиты находился умывальник. У третьей стены нашел пристанище сундук, с побуревшими от времени обручами. Почти вплотную к сундуку стоял двухсекционный буфет, через его рифлёные стёкла едва просвечивались разные домашние принадлежности – несколько чашек, пенал, с торчащими из него столовыми приборами, невысокая стопка тарелок…
Сразу за буфетом следовала небольшая пристройка, закрытая чёрной полиэтиленовой занавеской. О назначении пристройки Марик догадался ещё во время первого визита. Теперь же, проверяя свои предположения, он слегка отодвинул занавеску. Там в тесном единстве соседствовали противоположности – унитаз и душевая лейка, притороченная проволокой к совершенно неуместному в такой дыре латунному канделябру, ввинченному в стенку. Стульчак сверху прикрывала овальная бадья, похоже, та самая, которую Миха ставил перед входом на время дождей.
По правую сторону от буфета на гво здике висел странный, позеленевший от сырости, медный ключ с фигурной головкой и двойным язычком на конце, а слева от боковой стенки Марик приметил старый фотоснимок, вставленный в паспарту. Марик с интересом стал его рассматривать.
Фотография была из другого времени и пространства. Женщина и мужчина сидят рядом. Женщина на краю садовой скамейки, а мужчина на невысоком камне. Фотограф намеренно посадил женщину так, чтобы она на полголовы оказалась выше мужчины. Она в светлой блузе с буфами, застёгнутыми чуть ниже локтей, и в длинной чёрной юбке, руки сложены на коленях. Высокая укладка волос ей очень идёт.
Небольшая чёлка лежит косой прядью на лбу. Мужчина заметно выше ростом, поэтому фотограф посадил его на плоский камень, утопленный в землю, и мужчина сидит, вытянув и скрестив ноги. На нём темный костюм в полоску и жилетка. Мужчина придерживает правой рукой витой шнурок её ридикюля. Несколько забавный вид ему придают чуть распушённые по краям, торчащие кверху усики. Женская шляпа с цветами и его канотье лежат прямо на траве у их ног. Фотография с годами приобрела нерезко выраженный оттенок сепии, и в этом её очарование. Стараясь рассмотреть детали, Марик подошел поближе и увидел мелкую надпись по-польски в самом низу, сделанную карандашом. "Mama i tata. Rok 1908".
В это время Миха окликнул его:
– У меня всё готово, так что прошу к столу.
Скромных размеров квадратный стол занимал середину комнаты, где под потолком был закреплён дешёвый плафон, усеянный силуэтами мух и ночных бабочек.
Марик подошёл и с некоторым недоумением стал рассматривать блюдо на тарелке. Яичница была обыкновенная – глазунья из двух яиц, присыпанная сверху порошком ярко-рыжего цвета, а из середины одного расплывшегося желтка торчала веточка какой-то травки, сбоку лежали два ломтика основательно зажаренной грудинки.