Год Крысы - стр. 5
– У него слишком большой гонорар для вашего руководства будет, – улыбнулся Сергей.
– Насколько?
– Восьмизначная.
– А у вас тут суммы… Паша, переключи на тот слайд. Ага, спасибо. Вот. С каких пор у группы «Деревянные киты» гонорар шестизначный?
– Ну, тут удивляться нечему, – засуетился Сергей, – группа развивается семимильными шагами, скоро окажется у Урганта. Критикам они очень нравятся. Вы не хотите признавать тот факт, что эти группы – будущие звезды. Как Агузарова или, простите за сравнение, «Кино». И представьте, что ваш бренд в итоге становится первопроходцем в открытии для масс новых впечатлений. Новой музыки!
– Сергей, ну не за такие же деньги!
– Вы, кажется, считаете, что музыканты недальновидны и тупы. Спешу вас расстроить – за несколько лет они не только поумнели, но еще и научились понимать, где и сколько денег вертится. Никто не станет за так выступать на фоне камина с огромным баннером…
– В общем, если у вас нет иных предложений – мы вынуждены отказаться от этого списка артистов. Мы обеспокоены, что людям они могут попросту быть неинтересны. Вот этих и этих оставим, а остальных – нет. Это пустая трата времени.
– Не может быть мало людей, – злился Сергей. – Это мероприятие хоть и зимой на открытом воздухе, но раз – бесплатное бухло, два – бесплатный вход, хоть и по регистрации. Это будет единственное событие выходных. С таким лайн-апом вся Москва будет у вас. Ужратая в дрова, с огромными очередями, но вы же этого и хотите?
– Сергей, с такой логикой, – сопротивлялся Павел, – мы можем вас поставить за диджейский пульт на шестнадцать часов, и все равно все придут. А заплатим вам одному.
– Я бы согласился на такое предложение, – смеялся Сергей, – жалко диджеем меня сложно назвать. Я, скорее, «селектер». И все-таки развлекать толпу одному на протяжении шестнадцати часов – это сложно, тем более для не-артиста.
– Ну, у нас будет ведущий, который именно этим и занимается.
– Мезенцев? – оживился Паша. Он радовался, что хотя бы одна его идея получила отклик у серьезных людей.
– Да, – холодно ответил Павел.
– А эти ребята, – продолжал Сергей, – у них же на лице написано «сцена». Им нравится развлекать народ, получать от него энергию. Я – человек простой, мне и за кулисами неплохо. Но я не могу не заметить, вы в очередной раз подчеркиваете – «деньги». Если дело в этом, то Паша должен был отметить – цифры предварительные, с учетом налогов. Конечно они завышены! Как я и говорил ранее, у музыканта губа не дура, мы не будем сразу именно эти цифры предлагать.
– Сергей, я понимаю… – сказал Павел, пытаясь остановить жалобную речь.
– А совмещение сторонних активностей, как блогеры, инфлюенсеры, всякие там…
– Пьяный тир и колесо обострения, – сказал гордо Паша.
– Да, вот это все в сумме создает резонанс между будущей высокой и неизведанной прежде культурой и массовостью. Как у Ортега-и-Гассета и Гиббона.
– Я и Ортегу, и Гассета, и Гиббона читал, Сергей. Но, – Павел оглянул своих коллег, трясущих головами, как на батарейках, – ваши слова не могут убедить нас в данный момент. Давайте мы подумаем пару дней и отпишем Паше по поводу нашего окончательного решения.
Паша дернул меня за руку, наклоняя мою голову к своим губам:
– Это конец, сделайте что-нибудь! – прошипел он.
Сергей Альбертович как никто знал веяние приближающегося отказа. Необходимо было решать без промедлений. Сам я добавить ничего не мог, ибо был неподготовлен, да и что таить – боялся облажаться, выставиться дураком перед важными людьми, а главное – перед Сергеем. Вряд ли бы он простил моему языку такую сорванную сделку. Когда важные люди подходили к выходу из переговорки, потирая руки от воображаемого тепла, что раскинется в скором времени по их глоткам вместе с сигаретным дымом, Сергей загорелся от радости. Он вскочил со стула, выпрямился и сказал следующие слова так тихо, будто знал, что они навсегда влезут в душу: