Год красного петуха. Книга вторая - стр. 4

Болезнь подкралась незаметно —

Ломает спину, грудь сжимает,

Но ничего сказать конкретно

Не может врач. Я понимаю,

Что он меня расстроить может

И потому не говорит.

Тогда, быть может, Бог поможет

Или душа вдруг повторит

Всё то, что было и, что будет

Не в этой жизни, а в другой,

Когда про эту позабудет…

Но вряд ли буду я собой,

Собой таким, какой сейчас я,

И с болью этой, что в груди,

Я жив ещё и этим счастлив…

Так знать зачем, что впереди?

Все смертны. Смерды и цари

И властолюбцы и поэты.

Под Богом все, что говорить,

И тяжело вздыхать при этом.

У каждого из них свой срок,

У каждого свои надежды.

Увы, бессмертным стать не смог

Даже любимый нами Брежнев.

И он в ноябрьский день ушёл,

Испортив всем напрасно праздник,

Другого срока не нашёл,

Чтобы прибраться к Богу, разве?

Но, впрочем, был он атеист,

Как тот, другой Ильич, что рядом —

Такой же главный коммунист

С потухшим, но бессмертным взглядом.

Пришла пора и слёз и драм,

И не последний он, похоже,

Оставил очереди нам

К гробам последователей тоже.

Но это будет всё потом…

Пока ноябрь над Москвою,

И он ушёл. В свой новый дом.

И их уже теперь там двое.

Два Ильича из двух эпох

Лежат перед стеной кремлёвской,

А где-то в небе старый Бог

По ним вздыхает по-отцовски…