Год дракона - стр. 23
Я молчал, опустив глаза. Какие-то реплики вертелись у меня в голове – возражение и сочувствие, но я не произнёс ни звука. Я вдруг отчётливо представил, что именно чувствовал Сергей Ермоленко в тот момент, когда шагнул под пули. Это чувство показалось мне знакомым, хотя я никогда не ощущал явного желания покончить с собой. Но именно это внезапное понимание поступков незнакомого мне человека и удержало меня от дальнейших расспросов. Просто я почувствовал: Вовка прав.
Его, наверное, удивила моя покладистость, потому что он прервал молчание:
– С твоим отцом было так же. Я не знаю, что сыграло роль капли, переполнившей чашу, но он…
– Слушай, разве можно легковой машиной пробить ограждение моста? – перебил я брата.
– В том месте – да. Мост был старый, железо проржавело. И если бы удар пришёлся по касательной, то есть если бы твой отец врезался в заграждение по ходу движения, возможно, они с мамой остались бы живы. Но он вырулил на встречку и протаранил ограду почти влобовую.
От сказанного мне стало дурно. Конечно, я в общих чертах знал причину гибели родителей, но новые детали добавили ей некоторой фатальности.
Видя, какое тяжёлое впечатление на меня произвёл рассказ, Вовка погладил меня по плечу и бодро произнёс:
– Ты так и не выпил кофе. Хочешь, я сделаю?
– Тогда уж полноценный завтрак! – слабо улыбнулся я.
– Будет исполнено! – Вовка двинулся на кухню, но я удержал его за руку:
– Доверь это профессионалу.
Скажу честно, к приготовлению завтрака я приступал с тяжёлым сердцем. Меня не покидало давящее чувство, рождённое паникой и неясным страхом. Что же такого ужасного происходило в нашей семье, что свело с ума наших отцов? Ведь и Сергей Ермоленко, и Сергей Тартанов были парнями с крепкой психикой. Тем не менее не выдержали оба. Может быть, им угрожали? Может, их планомерно сводили с ума? Но кто? Мама? Или сторонники той организации, от которой она скрывалась? И если эти люди добрались до самой беглянки, то зачем тогда было убивать её мужей первыми? Может, всё не так, как пытается показать Вовка? Может, мама не сбегала ниоткуда, а продолжала работу. Просто мужья – первый быстро, а второй через длительное время – раскрывали её. И тогда она их просто устраняла. Например, давала какой-нибудь яд или наркотик, который расшатывал психику человека. И у того не оставалось выхода – только покончить с собой, чтобы прекратить это мучение.
Такие мысли одолевали меня, когда я начал готовить завтрак. Но постепенно тревога испарилась, словно работа вытеснила всё то, что не имело никакого отношения к кулинарному искусству. И скоро я уже забыл о своих страшных домыслах, полностью погрузившись в процесс.
Вовка несколько минут сидел тихо, наблюдая за мной, а потом с гордостью заявил:
– У тебя так ловко это получается! Как на кулинарном шоу.
Комплимент был приятен. Я словно в детство вернулся, когда брат хвалил меня за всякую мелочь, например, за то, что я самостоятельно сделал уроки или полил огород без напоминания. Я почувствовал себя хозяином ситуации, поэтому по-хозяйски бросил:
– Ты бы руки помыл…
– Точно! Надо помыть, – согласился брат и ушёл в ванную.
Вернулся он голый по пояс, с чистой футболкой в руках, которую никак не мог вывернуть на правую сторону. Я, накрывая на стол, невольно восхитился братом: его бицепсы, кубики пресса, грудные мышцы вызывали невольную зависть. Но больше всего внимание привлекла татуировка, которая находилась посередине груди на уровне сердца. Она представляла собой многослойный узел наподобие морского.