Год дракона - стр. 18

– Ты можешь уйти в любую минуту, я не буду препятствовать, – после недолгого молчания заговорил Вовка. – Но я тебе советую остаться и во всём разобраться, потому что от меня сбежать ты сможешь, но убежишь ли ты от себя? Твоя сущность будет крепнуть год от года, и в один прекрасный момент ты поймёшь, что больше не можешь её контролировать. Она будет управлять тобой. Я знаю, о чём говорю, потому что сам столкнулся с этим в армии. Изнурительные марш-броски и множество ненужной работы, которую мы делали, не спасали меня от приступов, а те становились всё сильнее. Я боялся, что в мирной жизни не смогу заглушить это и сойду с ума, поэтому остался на контрактную службу. Но она не только не спасла меня, но и всё усугубила. Я не хочу, чтобы ты повторил этот путь. Поэтому я готов помочь тебе прожить этот период с наименьшими потерями.

– Вов, не обижайся, но всё это звучит…

– У тебя уже начались головные боли?

– Н-нет, – я пожал плечами, хотя в последние два месяца у меня трижды случались сильнейшие, до темноты в глазах, мигрени. Я списывал это на свои хождения без шапки в мороз.

– Значит, это не за горами, – продолжал Вовка. – Ужасные боли, но, слава богу, кратковременные. Самая продолжительная у меня была семь минут. Это случилось как раз во время построения на плацу. Я чуть в обморок не упал – настолько сильно меня скрутило. Такое ощущение, что у меня из головы росло дерево и ветвями ломало череп. Хорошо, что друзья меня подхватили, а то бы я точно грохнулся. Поэтому, когда у тебя начнётся что-то подобное, скажи мне, я помогу.

– Хорошо, – согласился я. В то, что головные боли могут указывать на какую-то особенность происхождения, я, конечно, не поверил.

– Второй симптом – мелкие пророчества, как я их называю. Когда ты сначала за несколько секунд, потом за несколько минут, а потом и часов знаешь, что именно случится. Поначалу меня это забавляло, но потом умение крепло, и я начал использовать это в своих целях. Играл в карты на деньги. Я в точности знал, какая карта кому придёт, поэтому повышал ставки или вовремя выходил из игры.

Со мной такого точно не случалось. Разве что я пару раз угадывал, какой билет мне достанется на экзаменах.

– Это так ты научился читать мысли? – спросил я, и мне показалось, что брови брата дрогнули. Он явно не ожидал такого вопроса.

– Нет, это умение я освоил недавно, – смущённо признался он. – И не всегда ещё получается.

– То есть ты можешь влезть в голову к любому человеку?

– Теоретически – да, но делаю это очень редко. То, о чём думают люди, между нами говоря, или скучно, или довольно мерзко.

– А ко мне зачем влез?

– Хотел знать, не обидел ли тебя. Больше не буду так делать, обещаю.

– Ладно.

Разговор расклеился. Эти неловкости в общении меня тяготили. Я боялся, что за восемь лет мы стали настолько чужими, что нам уже никогда не избавиться от долгих пауз и мучительного подбора темы для разговора.

– Если хочешь, можешь принять душ, – Вовка взялся мыть посуду.

Душ был прекрасным способом избежать неловкости, поэтому я воспользовался этим спасением.

Я ворочался уже больше часа. Мне не спалось на новом месте. Не хватало привычной возни в комнате, а звуки, доносящиеся из соседних квартир, будоражили. Где-то плакал младенец, на улице то и дело срабатывала сигнализация у чьей-то машины, а в промежутках между её воем лаяла собака. Я ворочался с боку на бок, отбиваясь от мыслей про детдом. Я ненавидел его восемь лет, и вот сейчас, отдалившись на несколько сотен километров, я ощущал тоску по нему. Хватились ли меня? Если да, то кто первым заметил моё отсутствие? Какие версии возникли у директора? Думает ли он, что меня похитили, или уверен, что я сам дал дёру?