Гобелен с пастушкой Катей. Книга 8. Потерянная заря - стр. 63

– Все это очень интересно, особенно насчет республики, – не совсем удачно начала я, признаюсь. – Но родные Ольги Славич хотят знать, куда она делась, поэтому я бы выслушала исправленную версию. Какая вам известна, желательно без умолчаний, родственники волнуются.

– Ну, им тоже кое-что известно, о чем я умолчал в тот раз, – путано и многословно начал Кирилл Аврорский. – Вам и фирме они морочили голову, во всяком случае мамаша отлично знала, что дочка беременна, и отправила её на аборт, как нечего делать. Сказала, что не допустит никакого брака, тем более проживания в её квартире. Если не послушают, то будет размен площади, дочке с семьей – комната в коммуналке, и пусть живут, как хотят, на повышенную стипендию, от мамаши – ни копья!

– Однако, вы в курсе, – обронила я небрежно. – Тогда можно чуть подробнее? Это мамаша отправила Ольгу на криминальный аборт? Тогда как она оказалась на даче?

– Вам интересно? – нашелся Аврорский. – Тогда извольте. Я в курсе, потому что моя бедная Ольга пересказывала историю много лет подряд, в зубах навязло. А мне пришлось участвовать в следующей фазе. Дочка пошла в обычную клинику на аборт, поплакала и пошла, но там с ней обошлись сурово, как с преступницей, а одна нянька или медсестра, не помню, подбила её сбежать из абортария и рожать, не то будет непростимый грех. Но если родит всем назло, то никуда не денутся. В клинику Ольга пришла вечером, с вещами и паспортом, а в ночь сбежала с помощью религиозной фанатички, та выдала одежду и открыла запасную дверь. Приехала к моей Ольге в истерике, плакала, и твердила, что все образуется, если они будут стоять на своем. Тут меня позвали, чтобы отвезти на дачу вместе с чертовым женихом, его тоже ни о чем ни спросили. Мы оказались сбоку припеку, но хлебнули по полной. Матери она дозвонилась уже от нас, приняла дозу для храбрости и заявила, что знать не хочет злую ведьму, уедет к черту на рога и никогда не вернется. Та пусть подавится своей квартирой, потому что никогда не увидит дочь и внука! Всё было лишнее, ведь хотела дурочка другого, но не сдержалась.

– Мерси, теперь многое стало ясно, – проговорила я скорее себе. – Вот почему мать мешала поискам, как могла, родственники были не в курсе, что дочка беременна. Сознавала свою вину, но обнародовать не хотела, слишком круто получалось: мечтала, что муж к ней вернется, он как раз ушел, но понимала, что при зяте и младенце – ноль процентов вероятности.

– Ах вот оно что, – сказал Кирилл Аврорский. – Понятно, но не похвально, вы правы. Клубок у них вышел еще тот, с надрывами со всех сторон. И жених Ольги тоже себя не оправдал, хотя его можно понять отчасти. Это следующий этап надрывов, как в «Братьях Карамазовых», там был «надрыв в гостиной», а у нас – на даче.

– Жизнь коротка, классика вечна, – согласилась я с уважением к начитанности гостя.

– Так вот о женихе, – продолжил отчасти польщенный Аврорский. – Парня можно понять, хотя оправдать труднее. В его милом возрасте перспектива обзавестись семьей без крыши над головой и средств к существованию радовать не могла. Если вы помните у Стендаля сказано, что «любовь физическая – когда вам шестнадцать лет, и молоденькая крестьянка убегает от вас в лес», а малому едва исполнилось восемнадцать. И такая, с позволения сказать, любовь никаких обязательств не предусматривает. Лично я, если уместно заметить, испытал это высокое чувство на военных сборах после сельских танцев в каком-то амбаре, сняли ватники, и девица наглядно объяснила, что к чему, дальше – спасибо, до свидания! А наш дурачок влип с девушкой, пришлось делать вид, что хотел именно этого. Но надолго его не хватило.