Гобелен с пастушкой Катей. Книга 8. Потерянная заря - стр. 56
– Ирочка, змейка, – выговорила я с трудом, освоение реальности затормозилось ввиду её повышенной сложности. – Спасибо, конечно, тебе и маме, но неужели так плохо? Может быть, день-другой потерпим, а после я встану…
– Ага, встала одна такая, – поглумилась Ирочка. – Молчи лучше, ты тут на правах вещи, помнишь в «Жестоком романсе» девушка говорила «Я – вещь!»? И требуется уход, тебя, извини, в ванную водят и смотрят, чтобы часом не грохнулась, мальца тебе никто в руки не даст. Но сейчас скажу, что ты согласна ехать к нам, тогда споры закончатся мирно. И мальца вывезу наконец на улицу, погода вроде разгулялась, а ты скажи своим, что мы решили. Да, коляску возить не надо, у нас осталась после Славки, в чулане.
Спорить сил не было, я откинулась на подушку и решила отдаться на волю родичей, пускай они сообразят между собой. Тем более, что обдумать проблему с волком (Мишей?), козой (папой?) и капустой (наверное, мы с Юниором) была абсолютно не в состоянии. Как много чего другого.
Ирочка понесла вести на кухню, оттуда явилась мама и начала было спорить, но Ирочка сказала, что сначала гулять с племянником – потом всё остальное. Миши, как оказалось, дома не было, что не мудрено, но мама с Ирочкой собрались и вывезли Юниора в коляске на площадку. После чего мама сводила меня в ванную комнату, где обнаружилось, что из зеркала смотрит нечто абсолютно страшное, особенно жутко выглядели свалявшаяся прическа и ввалившиеся глаза. С глазами ничего сделать было нельзя, но, вернувшись в кровать почти без сил, я спросила расческу и резинки, с тем, чтобы привести волосы хоть в какой-нибудь порядок до прихода Миши.
Папа встал с одра на кухне, принес требуемый материал и смотрел с удивлением, как я заплетала по всей голове сотню мелких косичек и скрепляла из резинками. При том папа не понимал, к чему такое излишество, но воздерживался от критики, сознавая, что дочка вернулась с порога небытия, и её надо прощать, даже в случае нерационального поведения и дурацких косичек.
Парикмахерская процедура без зеркала (просить папу принести я постеснялась) отняла оставшиеся силы, и на папины речи я не реагировала. По-моему, он жаловался на свое состояние и надеялся, что скоро всё станет на место, то есть желал мне скорейшего выздоровления, не то мама совершенно сбилась с ног, её следует поберечь.
К тому же папе не нравилось, что Миша иногда уходит, еще меньше нравилось, когда он приходил. Потому что приходил Миша не всегда в трезвом состоянии, и доверять ему внука было чистым безумием. Тем не менее… К счастью диатрибы по адресу Миши были прерваны звонком в дверь, и папа пошел открывать, заметив по дороге, что нелюбимый зять, наверняка опять забыл ключи.
Не могу припомнить, сколько прошло времени, но в следующий момент вместо папы ко мне вошел незнакомый человек необычного вида. В пальто до пят, со спутанной гривой полуседых волос, маленького роста и крепкого сложения, с пронзительными светлыми глазами. Подумалось, что наверное, я задремала, и это грезится.
Пришелец, не говоря не слова уставился на мою прическу в стиле Медузы Горгоны, и так протянулось какое-то время. Я не знала, стоит ли заводить беседу с вероятным глюком, а он, надо думать, наслаждался редким зрелищем.
– Где он? – в конце концов спросил пришелец, налюбовавшись всласть.