Гобелен с пастушкой Катей. Книга 8. Потерянная заря - стр. 37
Залез в машину, и мы стали выруливать обратно в цивилизацию, потом двинулись за город. Жених выглядел бледно, чуть ли не озирался, не гонится ли мамаша на помеле, долго бубнил, как она его достала, обещала броситься в колодец, прятала паспорт и грозилась уничтожить документ, если он не одумается. Что называется, старая добрая провинциальная драма. Очень дурного тона.
Олька предупредила, чтобы не смел жаловаться невесте. Даже объяснила, что такая постановка вопроса обидна: не то, что он преодолевает трудности, а то, что требует сочувствия. Он, понятно, не понял, но заткнулся. Бедный хмырь, я думаю, он так и не сообразил, какие чувства от него требуются, просто не дорос.
Однако сменил тему и доложил, что если мамаши никакая ни в какую, то придется просить убежища у папаши, с которым мать давно в разводе. Предок живет на Северо-Западе под Ленинградом, главный инженер на крупном производстве. Мол, с папашей он созвонился с Центрального телеграфа, тот обещал прибежище и место в каком-то задрипанном заведении, чтобы покончить со школой и получить направление в питерский институт киноинженеров, там вроде имеется гуманитарное отделение. Папаша обещал принять беглеца, только я до сих пор не в курсе, сказал сынишка про Ольгу или решил привезти жену сюрпризом.
Зато долго толковал о проблемах, мол, ей придется переводиться на заочный или в местный институт, в какой, никто пока не выяснил. Но это пока не горело, они надеялись, и моя Олька вместе с ними, что одна из мамаш предпочтет терпеть зятя или невестку, чтобы не лишиться родного дитятка. Проблема была, какая из мамаш сдаст позиции первой. Хмырь пересказал подробно, хотя никто не спрашивал.
Что в его случае это станет катастрофой, потому что их жилище состоит из одной большой комнаты в деревянном доме, кухня выгорожена, вода холодная и главное удобство на лестничной клетке, для двух этажей и четырех квартир. Мыться они ходят в баню по субботам. Он привык, но как Ольга – он не знает. А у Ольги двухкомнатная квартира в новом районе, одна комната её, отчего не жить там вдвоем, но мамаша отказывает наотрез. Почему нельзя вселиться без ее согласия, он не знает, Ольга там прописана. Моя Олька опять встряла и заявила, что такие разговоры не пойдут, он плохо представляет мать Ольги, а вопросы, кто и где прописан – извините, не для приличного общества. Не следует вмешивать государство в семейные отношения.
– Тогда жениться тоже не обязательно? – быстро сообразил мальчик.
– Парень, взрослый мужик женится только, когда хочет, – я решил выручить Ольку, она переумничала. – А если не хочет, то никто его не заставит. Этим и руководствуйся на будущее, договорились?
После этого очень долго ехали молча по снежным равнинам и наконец приехали. Незадолго до поселка я решил разрядить гнетущую обстановку и предложил заехать в сельпо за коньяком и закуской, надо же, черт возьми, отпраздновать помолвку наших друзей! А будущее покажет, что в нём состоится! Это был преждевременный тост.
Именно в тот раз, при всем честном и не очень трезвом народе Олька рассказала историю с драгоценным камнем и показала коробку, где он хранился с дедовских времен. Сбегала наверх, отомкнула комнату с коллекцией, обслужила гостей навынос. Лоток со стеклянной крышкой открыла, показала таинственные записи, дала камни на обозрение, но не вынимала. Хоть и подогретые были мои детки, но не до потери образа. Как потом оказалось, камешки крепились ко дну особым раствором, чтобы не хватать взад-назад, это дед придумал, или такие были музейные правила. Посмотреть игру света не удалось, но секрет был показан досконально.