Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3 - стр. 46
После этого в семействе царили тишь и гладь по крайней мере на поверхности событий, но в глубине зрели перемены. А именно. Нюра вновь почла себя несправедливо обиженной, отчасти пересмотрела свою преданность семейству и круто загуляла по принципу лучше поздно, чем никогда. В процессе она нашла жениха из Подмосковья и собралась строить семейную жизнь в квартире Златопольских, но ей отказали. Жить у ведьмы-свекрови в пригороде Нюра не захотела, помолвка тянулась долгие годы, пока Нюра не присмотрела иную кандидатуру.
В кирпичном доме, занимавшем половину квартала на Ленинском проспекте обитатели знали друг дружку и со временем завели тесные соседские отношения. В рамках которых хозяйственная Нюра взялась опекать пожилого полковника из соседнего подъезда на время, пока жена последнего отправилась в больницу на серьёзную операцию, далее в санаторий на выздоровление. Никто не собирается бросать камни в сторону удручённого хозяина и пригожей прислуги, дело житейское, однако ситуация осложнилась, когда Нюра объявила о своей беременности и выразила желание заменить хозяйку навсегда.
Бедняга полковник, во-первых, не имел уверенности в своём отцовстве, к тому же менее всего желал развода и нового брака на склоне лет, дело вполне житейское и требующее разумного компромисса. Который был найден и обнародован семейством Златопольских, те согласились принять на жительство будущего отпрыска Нюры, если она будет справляться с иными обязанностями. Полковник с женой (бедолага во всём признался) обещали помогать материально и позаботиться о будущем ребёнка.
К сожалению разумный компромисс не произвёл на Нюру желаемого впечатления, её томили обида и унижение от всех этих городских. Она согласилась на предложенные условия скрепя сердце (а куда ей было деваться?), но уведомила общественность во дворе и Ларису вдобавок, что виновником торжества является хозяин Златопольский, в результате все дети в семействе будут родными, по крайней мере наполовину. Роль полковника в этой версии никак не прояснялась к ущербу репутации последнего.
Нюра никак не полагала, что сочинённая в печали версия причинит вред и была крайне удивлена, когда Златопольские, позабыв о гуманности и её интересном положении, вежливо, но решительно указали ей на дверь.
– Куда мне деваться с ребёнком? – плача, жаловалась Нюра, думая, что хозяева просто грозятся. – И кто о Ларочке позаботится?
– Нюра, вопрос решён окончательно, у вас есть месяц на сборы, – в который раз отвечала бабушка, вновь призванная на роль медиатора. – Что касается Ларисы, то именно о ней мы заботимся, девочка не может расти в такой обстановке, ваши выдумки сбивают её с толку и причиняют страдания.
– А если это правда? – Нюра решилась пойти ва-банк, потому что ничего не теряла. – Если у Ларочки будет брат или сестра?
– Тогда тем более, – отрезала бабушка и на месте сократила время на сборы до трёх дней.
Когда Лариса вернулась от родственников у которых гостила по случаю форс-мажора, то Нюру не застала, а в её комнатушке нашла кабинет с библиотекой и вторым телевизором. Что касается Нюры, то она вернулась в деревню Тюрюки, где поселилась в своём доме на равных правах с братом и в положенное время родила девочку, названную Алёнушкой.
Брат с невесткой были бездетными и полюбили ребёнка, что объединило всех в счастливую семью. Через несколько лет Лариса в сопровождении старшей сестры ездила гостить в Тюрюки и привязалась к прелестной маленькой Алёнушке.