Гобелен с пастушкой Катей. Книга 6. Двойной портрет - стр. 47
Д. Н. – Да нет, не надо обижаться, это я просто проверял. Понимаете, это просто другая версия, кроме общепринятой. Всякое бывает, а кроме вас с Григорием Добросеевым никто ничего не знал и не видел, я имею только ваши показания. Они совпадают практически дословно. Значит, это или правда, или сговор. И вы правы, пока я не докажу, что вы могли знать лично или питать неприязнь к потерпевшему, нам ничего другого не остается, как труп, висящий у меня на участке. Если пьяные что-то не поделили и разобрались, то дохлое дело. Соседка нашла тело у себя под дверями, тоже от него отказалась, она-то и вызвала. Бригада маляров за своего не признала. Через площадку никого дома не было, хотя оттуда могло быть видно через глазок. Но и там пусто, никто толком не живет, никаких свидетелей, кроме вас. Остается думать, что зашел чужой человек, кто-то на него напал, или зашли вместе и произошло бытовое убийство на почве опьянения. Концов никаких. Вот я и пытаюсь отсечь иные версии, не волнуйтесь. Когда мы выясним, кто этот покойник, то ещё разок вас побеспокоим…
Е. М. – Бог с вами, Дима или Митя, что за каламбуры!
Д. Н. – Вы о чем, извините?
Е. М. – Да нет, это я так, извините. Покойник и беспокойство, это…
Д. Н. – Хорошо, тогда смотрите протокол опроса, если согласны, то подписывайте, ведь не будете сами составлять?
Е. М. – Ни за что на свете, вы чудненько за меня объяснились, пока мы с вами беседовали, стиль у вас милый, всем бы так.
Д. Н. – Спасибо, вот я вам всё подписал, до свидания.
Е. М. – Вы не обидитесь, если я лучше скажу – прощайте!. Нет, это будет слишком мрачно. Счастливо вам, инспектор. (дверь хлопает)
Д. Н. – Нет уж, лучше прощайте, ну вас к Богу в рай, Малышева Екатерина Дмитриевна!
Пакет с курьером обратно, в нем та же аудиограмма и экспертное заключение от ТОО «Аргус».
Всем, кого это касается от агентства «Аргус»
Секретно и лично
Дорогие товарищи и господа! Если вам интересно мое мнение о допросе свидетельницы Е. Малышевой по поводу прискорбной кончины неизвестного у порога квартиры г-на Добросеева, то я могу сообщить следующее.
а) Если кого-то смущает манера поведения госпожи Малышевой на допросе, то этот кто-то может не тревожиться, г-жа Малышева была абсолютно спокойна, свободна и в своем репертуаре. Если она дерзила инспектору и отказывалась отвечать на вопросы, то, как я понял, ранее имела место договоренность между инспектором и адвокатом. А именно. Что г-жа Малышева расскажет все, что знает, а инспектор не будет валять дурака и строить ей ловушки для умственно отсталых граждан.
Г-жа Малышева, как ей это свойственно, соблюдала заданные правила, но как только инспектор принимался за свое, она напоминала, что так не договаривались. В разных формах. То в виде абсурда, мол, что пришла по телефонному заказу провести досуг, то в виде прямого упоминания адвоката. Инспектор поиграл и понял, вследствие чего держался в рамках почти до конца, когда не смог сдержаться. Тогда он получил от г-жи Малышевой отповедь по форме: что, мол, это он должен доказывать её вину, если видит таковую, а она не должна доказывать ничего.
В данном случае г-жа Малышева сообщала инспектору, что полагает его и себя в правовом поле, не более того. А сбить себя г-жа Малышева не позволяет никогда и никому, как раз наоборот, полет её мысли вышибет рассудок у кого угодно, но это не умышленно, это свойство.