Гобелен с пастушкой Катей. Книга 5. Бледный силуэт Луны - стр. 23
Увы, для меня Сергей стараться не стал, лишь изобразил на кухонном окне кружевную занавеску с фестончиками и отчего-то не мог смотреть на результат без омерзения. Был бы кузен Сергей другим человеком, то давно пустил бы талант в дело, и «новые русские» стояли в очереди на прием к декоратору. Но Сережа был самим собой, оттого уникальный дар оставался под спудом.
Однако, в две нужные квартиры мы проникли, используя зарытый талант кузена. (По основной професии, кстати, Сергей числился учителем географии, просто не знаю, как он преподавал в школе, и почему дети не съели его с кашей, такие учителя живут недолго.)
«Не надобен ли декоратор? Почти задаром, мастер умирает с голоду, посмотрите на образчики…» – цыганские тексты, лихо произносимые мною, открыли Сергею дорогу внутрь двух квартир. И кое-что он там тягомотно мастерил, долго и с отвращением, заодно и посматривал.
Однако к моей знакомой Элине Добровольской в бывшую родную квартиру прорваться таким образом было невозможно. Даже Сергей согласился с очевидным и склонился на светский визит к девушке Эле. Только поскрипел зубами, когда я предположила, что дальнейшее общение с хозяйкой он может осуществлять сам. Итак, визит к Эле Добровольской удачно запланировался на недалекое будущее. С ней у нас уже состоялся разговор, о чем я Сергею не сообщала из осторожности.
Уладивши все реальные и мнимые сложности, мы с кузеном вышли на волю, забрали Мику из сада и совершили прогулку по окрестностям, в рамках которой поужинали в «Русском бистро» к восторгу Мики и к явному неодобрению Сергея. Ему бы пришлись по душе патриархальные радости – ужин из трех блюд с домашними соленьями, компотом и хлопотами хозяйки вокруг стола. Далее мы проводили Сергея по зеленой дорожке до метро, а сами направились на стадион, поджидать большого собачьего сбора, к чему кузен Сережа отнюдь не стремился, поскольку собак он сызмальства опасался, ожидая от них коварства и агрессии.
На прощанье Сергей в сотый раз уточнил время и место завтрашнего сбора, заверил, что будет ждать у ограды и сдержанно попросил не опаздывать. Я пообещала, но заметила, что мой маршрут сложен, и неожиданности отнюдь не исключены. И как это случалось непременно, кузен Сергей удалился в унынии и досаде, иных способов прощания он не признавал, такова была натура. Если ему не удавалось обидеться, то Сергей просто терял покой и находился в смущении, пока не отыскивал способа отравить себе существование.
Так вот, в тишине и различных пустяках, настал вечер знаменательного дня, тихо и плавно уходил в вечность период безмятежного житья, но я о том не подозревала. Гуляла по стадиону в собачьей стае, укладывала мелкого в кроватку, читала ему книжку на ночь, затем меряла шубу и суетно вертелась в ней перед зеркалом.
Знать я не знала, ведать не ведала, что обернувшись в белоснежную шкуру с огненными пятнами, я развела огонь под ведьминым котлом, вследствие чего мой паровоз летит на всех парах прямым ходом к ужасающей катастрофе! Однако все по порядку…
Глава четвертая (№ 4)
(в которой все, что можно, свивается в тугую спираль, уходящую в бесконечность – к полнейшей моей досаде. Но ничего выкинуть нельзя. Или же, если откинуть правила и вкус, то можно обозначить содержание одним вульгарным словосочетанием, а именно – «Гроб с музыкой»)