Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - стр. 26
– (Владкин отец писал замечательные шпионские романы, чем и был известен.)
– Ты бы хоть пунктирно обозначила, на что я тебе сдалась, тогда посмотрю, найдется у меня время или не очень, – я осторожно вступила в торг.
– Хитрая какая, сестричка-лисичка! – вознегодовала Владка. – Я поведаю печаль, изолью душу, а ты возьмёшь и заявишь, что пустяки и суета. Знаю я тебя, девушка, уже не первый год. Всегда была пошлой пуританкой.
(Понятно. Значит, у Владочки очередные любовно-романные затруднения, её нужно вызволять. На моей памяти, а это далеко не все собрания сочинений, апофеозом Владкиных жестоких романсов стал эпизод, когда машинист московского метрополитена душил подругу в её прихожей. Не кому-нибудь, а мне пришлось мчаться по паническому звонку и отговарвать парня от криминального поступка. Удалось с большим трудом.)
– Однако ты меня заинтриговала, – неискренне протянула я.
– Котик, пообещай, что приедешь, тогда я всё скажу. А то мы всю ночь проторгуемся, – заметила Владлена.
– Говори, я слушаю, а потом приму решение, – пообещала я.
– Ну вот слушай. Начинается сказка с присказки, Ангелов уехал в радиактив, – по обыкновению начала Владлена.
(Владкин муж, болгарин Пламен Ангелов служил в Обнинске при ядерном заведении и всю дорогу катался туда-сюда.)
– Поэтому завтра я жду гостей, – продолжала Влада. – По делу и не очень, совершенно обалденныё мужик с кафедры социологии. Не подумай плохого, он профессор, со мной бывает и такое. Квартиру прибрала, маникюр сделала, собиралась сочинять салат, как вдруг – извольте радоваться! Завтра в то же время мне сваливается на пару дней старинная подруга из города N. Отменить никого не получится, совместить невозможно! Профессора зовут Сеня Плискин, а девушка Таня давно спятила, ищет заговоры национальных и религиозных меньшинств. Преимущественно еврейских, ей так больше нравится думать. И вот она заявила по телефону, что наконец обнаружила, причем в планетарном масштабе…
– Да, тебе не позавидуешь, – обронила я бесстрастно.
– Не надо завидовать, ты лучше приезжай. Сначала изобразишь, как "гости съезжались на дачу", никому не будет обидно, после возьмёшь Таньку под локоток и отведёшь в кабинет толковать про еврейский заговор. Она польстится на свежую слушательницу, и моя честь будет спасена, – наконец Владлена изложила просьбу.
– При двух условиях. Салаты изволь изготовить на совесть, а я уеду ровно в десять, почти, как Золушка, – я опять согласилась, ну если нет характера, то откуда взять?
– Котик-Катя, ты самая любимая! – воскликнула Владка.
Спать я направилась в глубокой задумчивости, поскольку никак не могла охватить мыслью всех дел, которые наметила к исполнению назавтра, вернее, наутро. На сон грядущий, запирая окно, я вроде бы уловила мелкие шелестящие капли в воздухе, или подумала о них, точно не помню.
Наутро и слишком скоро в сонные грёзы вонзился звон будильника и позвал вершить великие дела. Верный друг, обиженный Морфей нехотя отлетел от подушки, а свободное место занял быстроногий Гермес, покровитель информации, деятельности и плутовства. Сквозь уходящий сон я почти воочию видела, как беленькие крылышки на его волшебных сандалиях нетерпеливо подрагивают. И мы с ним приступили.
Хорошо, что дождь закончился накануне, иначе по первому пункту программы мне пришлось бы несладко. Поле деятельности по части информации и плутовства имело место на свежем воздухе. Даже ассистенту Гермесу пришлось бы поломать голову над таймингом, поэтому я пришлазаблаговременно, вернее, прибежала от метро, как заправский бегун, и продолжала круговое движение подле нужного подъезда, пока замысел не увенчался успехом.