Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - стр. 20

– Нет, дорогой, ни то, ни другое, ни даже третье, – я выговорила с усилием. – Сейчас ты будешь материться, так изощренно, как сможешь, причём по своему адресу, а я буду слушать и соглашаться. Идёт?

– Вот это что-то новенькое в рамках женской психологии, но тебе и карты в руки, со специалистом не спорю, – объявил покладистый мой компаньон, поставил на стол взявшуюся неведомо откуда малую бутылку "Абсолюта", плеснул из нее в чашки, отпил из своей и высказался. – Аз многогрешный, стукнутый чем хочешь во все места своего уязвлённого организма, признаю чистосердечно и всеми печёнками-селезёнками, что зрелище, явленное здесь, порвало все важные части души и тела вдребезги и на мальчайшие части! (Надо ли говорить, что речь компаньона была мною слегка переработана, иначе не полезла бы ни в какие рамки!)

– Хотя, душа моя, не мерещится ли тебе тоже, – продолжил Валентин без малейшей заминки. – Как и мне, в бога, мать и душу плюнутому, что раздолбанное биллионы раз это самое дурного вкуса сценопредставление, каковому нас подвергли на пару, накрыло нас той самой частью тела отнюдь не в виде импровизации? Что это был офигительно простенький предлог, к давно задуманному мероприятию? Что твой замечательный юноша отбыл не потому, что меня многогрешного увидел, а дело ваше давно к этому двигалось. Или нет?

– Я просила каяться, а не анализировать, – сухо заметила я, прополоскав рот "Абсолютом", в горло он почему-то не пошёл.

– Вас понял, виноват, исправлюсь, – заверил Валентин. – Так, бишь, на чём я малоспособный чудак, остановился? На том, что пробитые и продолбанные, мои хреновые извилины пропустили, проглядели, недотумкали подробностей твоего домашнего хозяйства и деталей интимной жизни.

– Всё, Отче, заткни фонтан, я удовлетворена, – выговорила я, наконец протолкнув в глотку абсолютное лекарство от всех скорбей. – Ты сказал достаточно, выразился внятно. Спасибо, что подержал вовремя хлеб и молоко, а также изобретательно утешил. Мысль я поняла, вполне согласна, посуда теперь в относительной безопасности. Я выпью по очереди молока и водочки, водочки и молока, и вскоре присоединюсь к твоим деловым размышлениям.

– Может, чуть повременим, не так сразу, – предложил Валька.

– Да нет, в принципе можно начать полегоньку, а если я иногда буду вставлять запоздалые замечания по поводу своих бывших личных дел, ты не удивляйся, а мигом подстраивайся под шоковое состояние, – я внесла своё деловое предложение.

– О,кей, прелестное моё дитя, я на всё согласен, давай помаленьку двигаться в сторону трупа и так утешимся, – охотно согласился компаньон.

Я присоединила к деловому банкету свой блокнот, и мы принялись расшифровывать ребусы, понаделанные вдоль и поперек Веерной улицы. На десерт я предложила события в 71-ой квартире, не забыв упомянуть бородатую черную Психею.

– В принципе я удовлетворен, – заключил Валентин благосклонно. – Обход и мониторинг ты провела тщательно, отметила моменты, взывающие к вниманию, засветилась в нужном месте целиком и полностью. А, самое главное, приобрела информатора – вот это успех! Такое бывает не каждый день, поздравляю, ты уже не дилетант. Удрученная дама Мизинцева, вот оно главное достижение, и дурацкий визит к чёрной собаке более чем уместен, не терзайся. Доложи клиентке Мизинцевой по форме и держи с ней связь, можешь взять в оборот дочку, если она взаправду служит в галерее, не помешает. А что никто ничего не видел – не твоя печаль, всего лишь Божий промысел.