Гнездо желны - стр. 27

– А ещё идеи у тебя есть? – интересуется Оля, с любопытством наблюдающая за мной со стороны.

– Есть одна! – восклицаю я. – Никакому лицу не понравится, если его расцарапать! – Я начинаю корябать портрет своими короткими, но острыми ногтями. Забыла их недавно подстричь – и вот они пригодились!

Краска с картины забивается мне под ногти, но я не обращаю на это внимания и продолжаю свои варварские действия. За учительским столом начинает недовольно ворчать Андрей Васильевич, возмущённый тем, что портят школьное имущество, а вернее – работы его учеников. Но Анфиса лишь шикает, и директор замолкает.

А тем временем моя идея начинает давать плоды!

Изрезанное царапинами лицо неожиданно распахивает глаза и начинает кричать. Нет, даже не кричать, а вопить! Вопить жутко и протяжно, будто его терзает реальная боль. Мне становится так не по себе от этого крика, что я спешно отскакиваю в сторону и замираю на месте, слыша, как ходуном ходит сердце в груди.

– Что ты наделала?! – испуганно пищит Дима, как будто сжимают и разжимают резиновую игрушку. – Ему это явно не понравилось!..

Лица на всех картинах в аудитории поднимают веки, под которыми чернотой сочится пустота глазниц. Из их прежде немых ртов вырывается единый протяжный горестный плач, заполняющий в одночасье весь кабинет. От этого чудовищного воя в окнах звенят стёкла, а маленькая Лера зажимает уши ладонями.

Директор, побелев как полотно, что-то испуганно бормочет со своего места, наполовину спрятавшись за столом. Сидящий в углу парень, едва успев подхватить свой рюкзак, пулей вылетает из аудитории с выпученными глазами.

А через полминуты всё это резко обрывается. Крик замолкает, и лишь последние его звуки ещё дрожат в оконных стёклах и мечутся в прозрачных плафонах люстры высоко под потолком.

Лица одно за другим исчезают со всех портретов в аудитории.

Дома непривычно пусто. Обычно мы стараемся кого-нибудь из членов семьи на всякий случай всегда оставлять в гнезде, но в этот раз Инесса всех нас проводила в художественную школу и сама тоже куда-то убежала. Ближе к полднику в замочной скважине двери нашей детской раздаётся лязганье ключа, и в прихожей появляется тётушка, отряхивая чёрную юбку и блузку от налипшей на неё белой шерсти.

– А, вы уже вернулись? – едва заметив нас, сидящих в комнате Анфисы, спрашивает Инесса, вешая свой медный ключ на шею и убирая его под одежду.

– Ой, тётушка! – Лера бросается ей навстречу, раскинув руки в разные стороны. – Мы сейчас тебе такое расскажем!..

– Да неужели, мой птенчик? – Инесса заключает племянницу в объятья и ласково ерошит её светлые волосы. – Как прошёл сегодня день?

– Мы прогнали лица! – гордо отвечает Лерочка, широко улыбаясь и зияя чёрным провалом на месте клыка, выпавшего у неё совсем недавно. Глядя на такую улыбку, очень сложно бывает не улыбнуться в ответ, и тётушка Инесса тоже расцветает, любуясь своей радостной племянницей.

– Ну, поделитесь со мной подробностями! – просит тётя и ступает следом за Лерой в комнату Анфисы, где мы все как раз сидим: кто на раскладном диване в углу, кто на кровати или прямо на ковре на полу.

Дима помогает матери рассортировать минералы обратно по мешочкам и шкатулкам, где они обычно хранятся, Оля не отводит глаз от экрана своего планшета, опять погрузившись с головой в переписку с Антоном, а я, до этого момента заплетавшая Лере короткие кривые косички на макушке, теперь лишь растягиваю пальцами резинки и жду, когда сестра вернётся на место.