Гнездо желны - стр. 24
Мы всей толпой подходим ближе к стене и разглядываем тяжёлые рамы и шершавые полотна. Судя по количеству картин, здесь потрудилась вся школа: где-то висят большие групповые портреты, на других стенах – изображения безликих старомодных женщин в пышных платьях, а на некоторых холстах – вполне себе современные молодые люди и девушки, но тоже с размытыми пятнами краски вместо лиц.
– И что мы будем делать? – шёпотом обращаюсь я к задумавшейся Анфисе. – Мы никогда с подобным не сталкивались…
– Цыц! – обрывает меня тётя. – Для начала надо бы поглядеть на эти самые лица.
– Вы не волнуйтесь! – сразу же вклинивается Андрей Васильевич, выходя из своего укрытия и опасливо приближаясь к нам. – Скоро они проявятся! Сегодня весь день от них спасу нет. Нужно только немного подождать…
Он даже не успевает договорить, как прямо на наших глазах на портретах начинают проступать неясные дымчатые лики с искажёнными в немом крике ртами и крепко зажмуренными глазами.
Я резко отшатываюсь от стены, изумлённая и испуганная одновременно. Вместе со мной в сторону синхронно отпрыгивают Лера и Дима. Лица же безмолвно и медленно продолжают появляться на портретах как расплывающиеся пятна гнили. Их становится всё больше, и уже через минуту они полностью заполняют собой все стены аудитории, застыв на картинах.
– Ничего себе! – выдыхает Дима, нервно сжимая и разжимая свои вспотевшие кулачки.
– Как видите, вот так у нас обстоят дела… – кашлянув, изрекает директор.
Тётя Анфиса вплотную подступает к ближайшей к ней картине и вглядывается в одно из лиц. Оно не двигается. Совсем. Будто нарисованное, но при этом невооружённым глазом видно, насколько оно чужеродно на этом портрете.
– Я не чую, откуда идёт запах вредителя, – тихо говорит Ольга, старательно принюхиваясь к воздуху вокруг.
– Я его вообще не ощущаю, – признаюсь я. В аудитории пахнет лишь старой рассохшейся древесиной, мелом, свежевыкрашенными полами и едва уловимо – металлом, но ничего подозрительного.
– Так и я о том же, – старшая сестра чуть ли не носом утыкается в картины.
– Не может такого быть, чтобы запаха не было, – раздражённо шипит Анфиса. – Вы, пигалицы, совсем не умеете чутьём пользоваться. А если не умеете, то зачем было тогда сегодня в помощницы напрашиваться, а? Проку от вас никакого!
Мы с сёстрами сразу же обиженно поджимаем губы, но ответить нам особенно нечего, потому что тётя права – наше чутьё ещё слишком слабое, и пользоваться мы им умеем довольно посредственно. И, похоже, в данной ситуации имеющихся у нас возможностей попросту не хватает.
Зато Анфиса, довольная, что ей удалось уязвить нас, задирает нос и начинает расхаживать по аудитории, вынюхивая запах гнили как охотничья собака. Это продолжается минуту, две, три – и вот мы уже не без злорадства наблюдаем, как постепенно на лице тёти самоуверенность сменяется неверием, а затем уже и хмуростью.
– Здесь ничего нет, – наконец заявляет она.
– А я что говорила! – сразу же восклицает Ольга – и получает в ответ испепеляющий взгляд Анфисы.
– Может оказаться, что вредитель засел в этой школе гораздо глубже, чем я думала, – тем временем продолжает тётя с нарочито серьёзным видом. – Если его нет в этой аудитории, это значит, что он разросся до таких размеров, что вполне способен безобразничать в разных помещениях.