Гнев волхва - стр. 3
Неизвестно, сколько бы она ещё простояла возле колокола, если бы её размышления не были внезапно прерваны юношей в потрепанной рясе с прыщавым и чуть глуповатым лицом, выражающим крайнюю степень изумления. Выйдя из врат храма, он давно уже стоял на паперти и наблюдал за нежданной гостьей. И наконец юноша не смог совладать со своим любопытством, которое явно мучило его всё это время.
– Спаси Господь, – произнёс он, подойдя ближе. И неуверенно спросил: – Марина Викторовна, это вы или не вы?
Переведя свой взгляд с колокола на юношу в рясе, молодая женщина чуть презрительно усмехнулась.
– Это её сестра, Карина, – насмешливо ответила она. И, в свою очередь, поинтересовалась : – И когда только, Володимер, ты научишься нас различать?
Юноша облегчённо вздохнул, словно избавившись от тревожившего его сомнения.
– Когда Бог даст, – примирительно заметил он. – Всё в руце божией.
– А своя воля зачем? – язвительно проговорила Карина. – Или она рабу божьему без надобности?
Но юноша не стал вступать в этот философский спор. Его интересовало другое.
– А в наши палестины зачем? – важно спросил он, явно кому-то подражая. –Сестру проведать или…?
– Много будешь знать – скоро состаришься, – отрезала Карина. И показала на колокол. – Ты мне лучше расскажи, что здесь произошло. Со всеми подробностями.
Юноша горестно вздохнул.
– Бог прогневался на нас, – убеждённо произнёс он. – И простёр свою карающую длань.
– И за что же это он вас так покарал? – удивилась молодая женщина. – Неужели ты согрешил, Володимер? Или – страшно даже подумать! – отец Климент в чём провинился?
– По недомыслию своему согрешили, – пояснил юноша, несомненно, повторяя услышанные и твёрдо заученные им слова, смысл которых он мало понимал. – Ведь колокол-то этот храму подарил хозяин Усадьбы волхва. А враг рода человеческого помутил наш рассудок, И приняли мы дар богопротивного язычника. Да ещё и провели обряд венчания ирода с вашей единокровной сестрой в святом православном храме. Вот Бог и разгневался.
– И послал сатанинский беспилотный летательный аппарат, чтобы тот уничтожил колокол, а заодно, если получится, и сам храм? – раздражённо произнесла Карина, обидевшись из-за сестры, о которой вскользь упомянул юноша. – Ты, Володимер, говори да не заговаривайся. А то превратишь своего Бога в пособника дьявола.
И она злорадно пообещала:
– Вот погоди – передам твои богопротивные слова отцу Клименту, он с тебя точно шкуру спустит. И правильно сделает!
Юноша заметно испугался. И со страха проболтался.
– Так ведь отец Климент сам так говорит, а я только повторил, – произнёс он почти жалобно. – В чём же моя вина?
– В том, что языком много треплешь. Или забыл, что во многоглаголании несть спасения? Помнится, при мне отец Климент тебе об этом говорил. И не раз.
Юноша покорно кивнул.
– Грешен, ибо слаб и немощен духом, – сказал он виноватым тоном. И добавил в своё оправдание: – Но ведь сказано: кто сам без греха, тот пусть первым бросит камень.
– А ты не так прост, как я погляжу, только притворяешься, – усмехнулась Карина. – Ну да ладно, не бойся, не скажу я ничего отцу Клименту. Пусть это будет наша с тобой тайна, которая скрепит крепкими узами наш нерушимый союз.
Юноша смотрел на неё не понимающими глазами. Но всё-таки пожал протянутую ему руку, тем самым подписывая негласный договор, сути которого он так и не понял. Он чувствовал, что делает что-то не то, но не мог облечь свои чувства в мысли, а потому промолчал и предпочёл смирение протесту. Так ему было проще и привычнее. Он всегда поступал так в разговорах с отцом Климентом, не смея ему противоречить и высказывать своё мнение. И можно было бы сказать, что если отец Климент был ему духовным отцом, то сейчас Карина, пусть и против его воли, стала ему духовной матерью.