Гнев духов - стр. 11
– Да, – согласилась девочка, снова повернувшись к очагу.
– Ты хочешь, чтобы я быстрее выздоровел?
– Конечно, хочу!
– Тогда помоги мне съесть эту лапу.
– Но Чужой Голос сказал, что это ты должен ее скушать… – неуверенно повернулась к Пыхтуну Снежана.
– Но ведь ты моя жена по обычаю, правильно? У нас все теперь всегда вместе, правильно? Значит, и есть лапу для моего выздоровления мы можем вместе!
– Нужно спросить шамана.
– Чужой Голос ушел в святилище, – напомнил Тигриный Волк. – Это далеко. Сегодня не спросишь. Но ведь ты моя жена? У нас все вместе? Ты хочешь, чтобы я быстрее выздоровел?
– Ладно, давай попробуем, – поддалась на уговоры Снежана и потянула из очага другой зажаренный ломоть. – За твое здоровье…
– Как вкусно! – спохватившись, похвалил еду Тигриный Волк. – Настоящее лакомство.
– Мама научила, – улыбнулась девочка. – Нужно не кусками резать, а длинными полосками. Тогда они быстрее прожариваются и руками брать удобнее.
– Наверное, тонкие куски и вариться быстрее будут? – предположил юный охотник.
– Такой в короб неудобно запихивать.
– А если просто на маленькие кусочки порезать?
– А как их тогда есть?
– Ложкой.
Снежана промолчала, однако было слышно, как она с чем-то завозилась. Тигриный Волк попытался приподняться и посмотреть – но боль в спине вынудила его снова застонать и вытянуться на укрывающей камышовый мат шкуре. Девочка недолго пошуршала, подбросила в очаг дров, поднялась:
– Я ненадолго к реке сбегаю, пока прогорает. Там чеснок дикий растет и тысячелистник. С ним вкуснее получится.
Когда девочка вернулась и опять завозилась у очага, по дому и впрямь пошел такой соблазнительный аромат, что у Пыхтуна даже слюнки потекли, хотя голодным он не был. Охотник зашевелился:
– Как у тебя все в руках ладится. Вроде и поел, а снова не против.
– Не торопись, еще не сварилось… – улыбнулась Снежана.
Тигриный Волк, довольный, загнул второй палец. Когда хозяйку есть за что хвалить – делать это оказалось совсем нетрудно.
Суп из небольших кусочков мяса и правда получился невероятно наваристым и сытным. Настолько, что, съев большую часть корца, Тигриный Волк даже задремал. А когда проснулся – снова ел, но теперь уже запеченное у стенок очага мясо.
К утру лечение шамана начало действовать: юный охотник мог уже вставать и ходить – пусть и с трудом, через боль. Наверное, потому, что недоеденной лапы оставалось еще больше половины. С помощью Снежаны за весь день Пыхтун смог одолеть только густой отвар из его костей и еще немного мяса. Но чем меньше оставалось лапы, причинившей ему вред – тем лучше чувствовал себя раненый. К вечеру юный охотник даже смог отломать страшные медвежьи когти и стал прокручивать в одном из них дырочку острием кремниевого шила. На третий же день, морщась при каждом шаге, Тигриный Волк уже гулял по траве, с наслаждением вдыхая свежий прохладный воздух и любуясь бегущими по небу облаками.
Селение отчего-то казалось пустым, словно дети Мудрого Бобра вдруг все вместе ушли на охоту. Только Хромой Зубр, прислонив к священной иве два гарпуна и копье, сидел рядом на своем любимом пеньке и размеренно обстукивал гладко окатанный голыш, превращая его в узкие острые пластинки. Охотником старик не был, а потому вместо удобной теплой куртки шил себе простую короткую тунику без украшений, а вместо капюшона обходился повязкой через лоб и уши, которая и от холода помогала, и пот впитывала, и волосы удерживала, когда отрастали. Ныне, правда, они у опытного мастера, как и у всех, всего на три пальца успели отрасти. И выглядели уже серыми, словно выцветшими.