Гнев божий - стр. 41
Почти в этот же самый момент, следом за «Субурбаном» остановился черный «Хаммер Н-1», возглавлявший колонну из трех тяжелобронированных трехосных «Медведей» – спецмашин, устойчивых к взрыву, совсем недавно получили, до этого на бронированных «Уралах» ездили – матерились. Спецназ ФСБ, оперативная группа АТЦ, антитеррористического центра, его возглавлял Мугуев, Аслан Мугуев, этнический вайнах, воевавший в первую чеченскую против федералов, а во вторую – за федералов, и за это приговоренный исламской шурой к смерти. Мугуев отличался особой, совершенно нетипичной для Кавказа методичной и хладнокровной жестокостью. Среди боевиков он был известен как «Эсэс».
– Усилить оцепление, – приказал генерал своим прикрепленным, – я буду в центре.
Не дожидаясь, пока подойдет Мугуев, генерал пошел в мобильный антитеррористический центр.
Мобильный антитеррористический центр был скопирован у американцев и представлял собой бронированный кузов, посаженный на длинное внедорожное шасси «КамАЗа», которое использовалось нефтяниками, кабина «КамАЗа» тоже была заменена на полностью бронированную от РИАТ. В машине были два монитора, позволяющие принимать информацию даже со спутника, два места операторов и даже небольшой зал для совещаний. Несмотря на внешне не такие большие размеры, десять человек эта машина вполне могла принять.
Сейчас в машине было только пятеро – двое операторов, оба аварцы, и трое сотрудников специального отдела ФСБ, занимающегося борьбой с терроризмом. Возглавлял группу подполковник Мирза Бадаев, невысокий, плотный, в черном берете, залихватски сбитом на сторону, чтобы скрыть разорванное осколками ухо. Бадаев был родственником президента Дагестана, правда, дальним – но это ничего не значило, родственник он и есть родственник. Работу он делал добросовестно, потому что у власти был его клан, клан, представителем которого был и он сам – значит, эту власть надо было оберегать. Он был настолько добросовестным, что, если бы ему прекратили платить жалованье, он все равно бы служил.
– Что произошло? – не теряя времени на приветствия, спросил генерал.
Мирза Бадаев почесал изувеченное ухо прямо через ткань берета.
– Поступила информация относительно эмира, достоверность мы определили как невысокую. Обычный сигнал, по телефону, анонимный. Я отправил группу проверить, это в районе коттеджей, тут рядом. Группу обстреляли, потом пошли на прорыв в город в двух машинах. Хорошо, что рядом тут оказалась еще одна группа, их сумели отжать от города. Потом эти шакалы захватили заложников, моих людей они обстреляли, предотвратить это было невозможно.
– Потери?
Мирза скривился.
– Из моих трое. Один молодой совсем… лично принимал. Одного почти неживого отправили в больницу, Аллах даст – выживет.
– А из этих?
– Двое во дворе валяются. Остальные – не знаем, наверное, тоже раненые есть. Две бабы там с ними, этого шакала с гаремом прихватили… шайтан.
За спинами тяжело хлопнула бронированная дверь, все повернулись – в помещение штаба вошел Аслан Мугуев, вайнах с волосами цвета вороненой стали и такими же глазами. Глаза скрывали серо-стального цвета «полицейские» очки, он был в полном боевом – «стечкин» под левую руку (Мугуев был левшой) и ПП-2010[21] в кобуре на груди, как у американских пилотов морской пехоты. Аслан Мугуев не любил много болтать, говорили, что его осколком резануло по горлу в Грозном, то ли в первую войну, то ли во вторую, и теперь ему больно говорить. Он так и остался у двери машины, и генерал Проносов видел свое лицо, отражающееся в каплевидных стеклах очков.