Гнев - стр. 26
Перед входом в музей очереди не было. Они скользнули в музейные ворота и пошли по мокрой песчаной дорожке под платанами. До закрытия оставалось чуть меньше часа. Купили входные билеты, и Ева, сверившись с навигатором, почти побежала к залу с «Ночным дозором». Когда они вошли, в зале почти никого не было: бродила парочка неприкаянных туристов, в углу на стуле дремал смотритель. Ева прошла вглубь и встала прямо напротив картины. Зорн нагнал ее.
– И что теперь?
– Будем ждать.
Зорн посмотрел на нее с сомнением.
– Он придет: он не изменяет своим привычкам. Если он жив, он придет.
В этот момент в анфиладе появился пожилой джентльмен. Он шел медленно, чуть опираясь на трость. На нем был черный, сияющий сиреневым сполохом костюм из наноткани, желтый шейный платок и черная фетровая шляпа с узкими полями. Он увидел Еву и радостно заторопился ей навстречу.
– Давно же мы не виделись, Ева – сказал с улыбкой. Они обнялись, он слегка отстранил ее, рассматривая, оценивая. – Хороша! – произнес с удовольствием. – Стала еще красивее.
Они сели на скамью перед картиной. Зорн остался стоять у них за спиной, разглядывая полотно.
– Нашел что-нибудь новое за эти годы, Питер? – спросила Ева, знавшая о привычке старика: Питер купил дом поблизости, чтобы каждый день приходить в музей – любоваться «Ночным дозором» Рембрандта.
– Я доволен, что все на своих местах. – А ты какими судьбами в Амстердаме?
Он неопределенно махнул в направлении Зорна.
– У меня срочное дело, и я подумала, ты можешь мне помочь.
– Все бегаешь как угорелая? Думаешь, что можно куда-то опоздать.
Он повернулся и внимательно посмотрел на Зорна.
– Это не то, что тебе кажется, Питер.
– Я слишком давно живу, Ева. А жизни не важно, что́ мне кажется.
Все трое какое-то время помолчали.
– Ну и что вы наделали, ребятки? – спросил старик.
– Он ни при чем, – торопливо ответила Ева. – Это все мои дела. Он просто попутчик.
Питер пожал плечами.
– Да как скажешь, дорогая. Так какое у тебя дело к старику? Рембрандта мы уже обсудили.
– Ну… – запнулась она. – Давай пройдемся. – Она взяла его под руку и повела по галерее, тихо мурлыча почти под нос: – Всем известно, что ты – лучший знаток средневековых книг в Амстердаме и один из лучших в Европе. И ты один из лучших копиистов.
– Мягко стелешь, Ева, – недовольно пробурчал Питер. – Что за манускрипт тебя интересует?
– Это один гримуар, XV век, «Драгон Руж», – произнесла она на французский манер.
– Ева! – В голосе Питера прозвучало изумление и что-то еще, похожее на страх. – Копировать гримуар, один из самых мощных – это крайне плохая затея. Ты даже не понимаешь, насколько. Где ты вообще взяла книгу? Она же в архивах Ватикана. За тобой уже, наверное, дюжину наемников отправили. – Он нервно обернулся. – Я не знаю, что у тебя за… э…обстоятельства, но я очень не рекомендую тебе ввязываться в истории… в такие истории.
– Питер, сейчас это уже поздно обсуждать. Ты можешь сделать копию или нет?
Старик покачал головой.
– Нет.
– Питер! – сказала она с нажимом.
– Ева, ты знаешь, что в моей профессии не бывает не суеверных людей. Скажи мне честно, ты еще можешь бросить это все?
– Нет, – ответила она едва слышно.
– Мне жаль. Но я не могу сделать копию. Гримуар может копировать только тот, кто обучен… черной магии. Это как если обратиться за переводом на японский к переводчику с другого языка. Там на каждой странице скрытые печати. – Он помолчал. – Есть один, кто мог бы сделать копию. Единственный в Европе. А дальше Европы я судить не берусь. Но я не скажу тебе. Это как одолжить мелочи у дьявола. Кажется, что пустяк, а бессмертная душа пропала.