Глупые - стр. 11
- Ты мне нравишься, - признается Арина. Разворачиваю ее к себе и целую, ища руками застежку платья.
- Ага, и ты мне…
- Тимош, все… так… неожиданно…
Делаю вид, что верю. А вот и змейка. Спускаю ее вниз.
- … ты такой…- ее руки касаются моего свитера, - … у тебя офигенное тело, - она проводит ладонями по моему животу, вызывая мой довольный смешок. Помогаю ей снять с себя свитер и отшвырнуть в сторону. - Я рада, что ты… решился на шаг… что у нас…серьезно…
Застываю над ее грудью. Она залита, но наощупь чувствуются хорошо, наверняка дорогая операция. Так, о чем она бормочет, черт возьми? Может, я ее о стену нечаянно головой стукнул?
- Тимош?
Отстраняюсь и смотрю на нее, подняв брови.
- Серьезно?
- Не поняла, - Ларионова поправляет платье и тянет ко мне руки, - иди ко мне, хорошо же было.
Медленно веду по девушке задумчивым взглядом, сожалея, что именно ее привез сегодня к себе и что останусь сегодня без секса. Руки складываю на груди и выдыхаю.
- Тебе лучше уйти, - тихо говорю.
Она удивленно моргает, словно не верит в услышанное.
- Что? Что ты сказал?
- Ариш, - касаюсь ее щеки и провожу пальцами вниз, - ты ведь меня знаешь не один год, о каком «серьезно» речь?
- Но я подумала…
- Что ты - особенная? – хмыкаю, а затем слегка пожимаю плечами. – Извини, Пупс.
Еще несколько секунд она стоит, как громом пораженная.
- Что? Ты че охренел, козел? – Арина яростно застегивает платье, - Ярославский, какой же ты урод!
Она проходит в прихожую и также яростно надевает сапоги. Облокачиваюсь о стену и наблюдаю за ней. Все ее слова, ее ярость проходят мимо меня. Мне плевать, что она думает. Все равно я хуже, чем все ее обзывательства. Но вся прелесть в том, что я этого совершенно не скрываю. Никогда.
- Ты пожалеешь! - она застегивает шубу.
- Уже жалею, - равнодушно кидаю, хотя напряжение в паху не прошло. Когда она смотрит на меня, ее красивые глазки зло прищуриваются, а затем она уходит, громко хлопнув дверью. Эффектно. Я впечатлен.
Прикрываю веки и делаю глубокий вдох. Уже никого не хочу вызванивать, поэтому решаю обойтись душем и своей правой рукой.
После ванны, босыми ногами в одних хлопковых штанах, шлепаю в кухню и ставлю чайник. Подхожу к окну и смотрю на холодную февральскую ночь. Вглядываюсь в редкие силуэты прохожих. Тишина. Папа подарил мне эту квартиру год назад. С тех пор я живу здесь. У меня ни разу не возникло чувство тоски по дому, по семье… Все, что было на публике, в полночь исчезало. Оставался я. Пустая квартира. И мое полное одиночество.
Утром в понедельник за мной заезжают Пановы. А это становится привычкой. Без своей машины жить тоскливо, но, оказывается, можно.
- Привет, бро! – поворачивает ко мне голову Вова. Сегодня за рулем Толик. – Как дела с Ларионовой?
- Как, как… никак, - хмуро отзываюсь.
- А чего? Она вроде висла на тебе, - удивляется Толя. Но я не отвечаю. Мне не до всей это херни. Я думаю, как мне выпутаться из всего того, во что меня заковали.
- Мне Анька понравилась, - причмокивает губами Вова, меняя тему, - такая конфетка. Хороша зараза, а? Я телефон стрельнул… О! Надо ж доброе утро пожелать… не у всех свои квартиры, куда можно заманить…
Молча разглядываю пейзаж за окном.
- Что-то случилось? – Толян мельком бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида. Слегка пожимаю плечами.