Глупая - стр. 22
– Дом Александра Готто.
– Ноеми, позови папеньку, пожалуйста, – попросила я, узнав голос горничной.
– Тери… тера Джениса… да, сейчас позову, – ответила она со странной рассеянностью и волнением.
Несколько мгновений тишины, тянувшиеся почти вечность, наконец-то сменились голосом отца.
– Слушаю.
– Папуль! Забери меня отсюда, папуль! – затараторила я.
– Джениса? Что-то случилось? – похоже, он был удивлён услышать именно меня.
Как же Ноеми сообщила о звонке?
Покосившись на чуть приоткрытую дверь кабинета, я уселась на стол и громким шёпотом продолжила:
– Меня обижают тут, папуль!
На заднем фоне послышались чьи-то голоса.
– Алекс! Ты где? – кто-то позвал папеньку.
– Без меня, – откликнулся родитель.
И тут я поняла, что меня насторожило в самом начале разговора.
– Ты что, пьёшь? Празднуешь моё замужество? – искренне возмутилась я. – Папуль, а он меня бьёт!
– Джениса, не ври мне, – не проникся он.
– Нельзя быть таким вредным и неверующим, папуль! Так ты меня заберёшь?
– Нет.
– Папуль, а он меня отдельно от себя заселил.
– У «тьмушников» это норма, – невозмутимо пояснил родитель. – Ты должна это знать.
– Откуда? Ты ведь даже не предупредил, что он маг тьмы!
– Ну, теперь знаешь, – отмахнулся папенька.
– Папуль, а он твой подарок курице отдал! – настаивала я, продолжая жаловаться. Надеюсь, у Катрис хорошие слух и память. – А её рядом со мной поселил! А ещё он собирается ей дом отдать! Папуль, забери меня отсюда.
– Какой курице? Как отдал? Какой дом? – непоколебимость папеньки покачнулась.
– Той, что в соседние комнаты заселил. А до этого она чулок в моей ванной теряла, а ночью муж к ней ходил! А дом нам подарил кто-то. На свадьбу! Нам! Папуль, меня тут никто не любит! – протянула жалобно. – Забери, а?
– Я не могу, Джениса.
– Папуль, дай трубку Лоретт, я ей на тебя пожалуюсь.
– Джениса, мы договорились, что ты не станешь делать глупостей.
– А я ничего и не делала! Он сам отдал твой подарок этой курице. Я вообще примерная-примерная была!
– А ночью он ходил к ней?
– Да! Как вышел от меня, сразу к ней. Папуль, наверное, не будет у тебя внуков. Даже детей он ей подарит!
– Джениса, не знаю, для кого ты так стараешься, но прекращай свои игры. Ты уже вышла из этого возраста.
– И что? Если выросла, меня теперь любить не надо?
Тишина в трубке насторожила. Если бы не дыхание, слышимое в ней, я бы решила, что связь прервалась.
– Джениса… – устало выдохнул родитель. – Я тебе раньше не рассказывал, но, думаю, стоит это сделать сейчас.
– О чём ты? – насторожилась я.
– Когда Алисия погибла…
– Ты выпил лишнего, папуль, – прервала его.
Воспоминания о маме всегда заканчивались одинаково – слезами. Да и зачем сейчас вспоминать это?
– Дослушай, – попросил он. – Когда Алисия погибла, я не стал выдумывать истории о том, куда она могла пропасть. Не смог сочинить сказку для тебя. Ты тогда проплакала весь день, а потом замкнулась. Совсем, ото всех, даже не разговаривала ни с кем…
– Я не понимаю, к чему ты клонишь…
– Через месяц, когда я не на шутку обеспокоился твоим состоянием, ты внезапно ворвалась ко мне в кабинет. Не помнишь?
– Я мало чего помню из детства.
– Ты кричала: «Папа, я знаю, кто станет моим мужем!».
– И? – поторопила отца, нервно закусив губу.
– В руках ты держала газету, где было напечатано фото Артемио Лафара, и, тыча в него пальчиком, стрясла с меня обещание, что я выдам тебя замуж только за него.