Глубоко. Пронзительно. Нежно - стр. 52
– Ваша миссия одевать.
– Это точно, – улыбнулась мне девушка, спустив манекен с постамента.
– В Финляндии все девушки такие?
– Какие такие?
– Неожиданно решительные.
– Нет времени ждать, пока он сам разденется. – Легким движением своей руки отстегнула она его руку.
– Похоже, ему понравилась ваша бескомпромиссность, он сразу же предложил вам руку?
Девушка сняла с манекена рубашку и, вытащив из нее все булавки, протянула мне кусок ткани:
– Вот, возьмите ваши пальмы.
– Спасибо, – взял я рубашку.
– Штаны не нужны? – засмеялась продавщица, пристегивая руку обратно к туловищу пластикового парня.
– Пресс взял бы, штаны нет. Это будет перебор. – Долго вспоминал я, как будет по-английски перебор, и, не найдя нужного слова, довольствовался «слишком».
– Не волнуйтесь, рубашку я ему сейчас надену другую, с цветочками.
– Завидую вашему мужчине, повезло ему с подругой.
– Этому? – посмотрела она на манекен.
– И этому тоже.
Девушка засмеялась.
– Спасибо вам!
– Не за что, – налила мне еще бокал полусладкого белого финка и пошла за цветами для манекена. Я с рубашкой в руке начал искать взглядом удовлетворенную трикотажно Шилу.
Когда одежда ей надоела, пошли лавки с домашней утварью, наполненные теплыми, милыми, вязанными из бежевого уюта вещами. Продавцы улыбались сладко, словно зевали, пытаясь затянуть нас в сказочный сон своих кремовых магазинов.
– Мне очень хочется иметь дом. Такой, чтобы туда все время хотелось вернуться, чтобы каждая вещь обладала своей силой притяжения, а все вместе они сделали бы такой гигантской, что не захотелось бы и уходить из него.
– Типичная семья фрилансеров или безработных.
– Ты ничего не понимаешь в уюте. – Шила взяла с полки изящную фарфоровую чашку: – Вот, такую хочу, чтобы пить по утрам чай. – Она повертела ее в руках, потом перевернула и увидела ценник: – Нет, уже не хочу. Такие жалко будет бить.
– А ты не бей.
– Ты слишком спокойный, чтобы не бить с тобой посуду. А вот это я могла бы сделать сама, – оставила она чашку в покое и переключилась на пустые бутылки, стилизованные под вазы. Потом оглянулась и увидела, что ее никто не слушает. – Что ты все время плетешься сзади?
– Не хочу забегать вперед.
– Ты уже забежал дальше некуда. Наверное, я не буду с тобой больше разводиться.
– Почему ты называешь меня Наверное?
– Кстати, хорошее имя, – улыбнулась она.
– Для сына?
– Да. Наверное, это будет сын. – Она качнула рукой светильник в виде осиного гнезда, который висел на пути ее следования, и, извиняюще улыбнувшись продавщице, двинулась к выходу.
– За всю эволюцию суть женщины не изменилась: она хочет родить детей и быть счастливой. Мужчина же просто должен ей в этом помочь, и желательно по любви, а не по скайпу.
– Ты прав, – рассмеялась моим словам Шила, за которой послушно я двигался, когда мы вышли на улицу. Та медленно спускала нас вниз. Магазины стояли в очереди друг за другом вдоль мостовой. Мы здоровались с некоторыми из них за ручку. Они улыбались. Потом так же прощались. «Ну и что, что мы ничего не купили, может быть в следующий раз». Я кивал в ответ, улыбаться мне не хотелось. «Дорого у вас все».
– В одну реку хочется войти дважды только в одном случае: если вода теплая.
– Это ты к чему? – потерял цепочку остроумия Артур.
– Искупаться хочется.
– Мне тоже. В славе, например. Мне почему-то все время казалось, что я рожден, сделан для чего-то грандиозного, важного, что я обязательно буду известен, но вот время проходит, а известности как не было, так и нет. И скорее всего, уже не будет, наверное.