Глоток горячего горького шоколада - стр. 7
– Издеваешься? – не скрывала возмущения. – У нас всего две недели и выходные ты собираешься подарить сестре?
– Тань, зна-а-аю, – проскулила Ленка, разглядывая бокал. – Что делать – ума не приложу. Не смогла послать.
– Всё, – я спрыгнула с крутящегося стула, – пошли к вечеру готовиться. Это этим ничего не надо, – вновь кивнула на лежбище красоток. – Итак утянуто, подтянуто, а нам ещё лицо рисовать.
Конечно, шутка. Из мейкапа у нас только помада и то, пока кушать не сели, но всё же. Есть ещё волосы – их уложить можно. Вот только лень. Особенно после воспоминаний первого улова кавалеров. Стоило ли утруждаться? В итоге не готовились, только душ приняли. Проболтали, валяясь на постели, а когда петух клюнул, надели, первое попавшее под руку.
Когда началась вечерняя программа, я вспомнила и об отсутствующей прическе, и о том, что в косметичке есть тушь, а помаду, как и зеркало, можно было бы с собой прихватить. Топ подыскать с декольте поглубже, а юбочку короче. Проклинала себя, что на второй день отдыха обленилась, и красоту не навела. Впервые взгляд остановился на том, кто его радовал. Как мечтала: высоченный, загорелый, тёмные, вьющиеся волосы, завораживающие глаза, белоснежная улыбка.
Звуки улетучились, стихли. Мир сузился до узкого прохода, ведущего к «нему». Дыхание подводило – замирало, болезненно сжимая легкие. Даже глотнуть не могла – в горле застрял шершавый ком. Мысли испарились – в голове пустота. Всё свелось к персоне, завладевшей вниманием. Турок словно светился, притягивая магнитом. Ощущалось в нем нечто, отличающееся от остальных. Уверенность в себе, не показное поведение, раскрепощенность – сильное мужское начало, подкрепленное незаурядной внешностью. Эдакий брутал, сражающий одним взглядом; знающий себе цену и умеющий получать, что желал и когда желал. Вспомнились прочитанные романы. Сердце: то рвущееся из груди, то пропускающее удары; предательская краска, приливающая к щекам, подрагивающие руки, слабость в ногах. Это нахлынуло волной, размером с цунами и смело разумное и еле блеющее: «не по тебе жертва».
Поздно. Инстинкты сильнее. Я попала точнее, пропала…
Как оказалось, не одна я падкая на красоту. Присутствующие девицы дышать перестали.
Группа турок, смеясь, неторопливо прошла к самому большому столику. Пока рассаживались, плотоядные взгляды и томные девичьи хихиканья летели со всех сторон. Ребята ещё не поняли, кто настоящие жертвы.
Неудобно-то как.
Я посмотрела на Лену, она на меня – мы скривились. Не нужно быть экстрасенсом, подумали об одном и том же: «Загон на убой! Пацаны попали в логово хищниц, хотя глупые, думали, что снимать приехали они».
Еда в горло не лезла, танцы не радовали – турок-мечта лишь единожды удостоил взглядом и то – беглым. Даже секундной задержки не было. Зато шибануло разрядом так, будто молнией единственное дерево на выжженном поле. Истлела вмиг.
Больно-то как. А ещё обидно.
Старость и собственная невзрачность как неизлечимый порок. Давили грузом. Настроение упало окончательно. Столик турок расширился за счёт столика с эффектными блондинками из Москвы. Праздник сдвинулся в их сторону, действо вечеринки и шоу-программы крутилось там же.
Меня распирало от негодования, а Лена же, напротив, сидела с непроницаемым лицом и потягивала вино как ни в чём не бывало. Мне бы ее непоколебимость.