Глоток горячего горького шоколада - стр. 15

– Яхта, твой номер, мой? – жадные губы исследовали каждый миллиметр лица, оставив напоследок самое желающее и до слёз ожидающее – мой рот. Дразнил, играл. – Решать быстро, – шероховато бросил, – иначе взять тебя здесь.

Так кто же против? Бери!

Мысль улетела прочь. Фатих беспардонно положил руку на мою изнывающую грудь – я выдохнула:

– Твой номер, только… – глянула на берег – Ленуля сидела на лежаке, укутавшись халатом, напротив нее устроился приятель Фатиха – Салмад. Подруга как-то обмолвилась, что уже видела его, когда приезжала без меня. Он ей был симпатичен. А что ещё бросилось в глаза – им весело. На ее лице открытая улыбка. – Вижу, – не сдержала стон от истомы, пробежавшей по телу – Фатих продолжал ласкать грудь, – ты уже и об этом позаботился? – прижалась носом к носу мужчины. Турок стиснул объятия крепче:

– Я ни о чём не заботиться – помогать, – коснулся губ ненавязчивым поцелуем. Я чуть не взвыла, когда отстранился. Голова шла кругом, кислорода не хватало. Фатих пошёл к берегу: – Салмад давно интересоваться Еленой, но никак не решаться с ней говорить, ведь ее холодность и безразличность, убивать желание подойти.

– Есть в ней такое, но она очень хорошая, – не владела голосом – предательски дрожал. – Главное, сделать первый шаг, потому что его она никогда не сделает.

– Я ему так и сказать, – улыбнулся Фатих и подхватил меня на руки. Я осознала, что уже голая. Ураган желания так силен, что не заметила, как турок избавил от мизерного одеяния. Возмущаться, как и стыдиться – поздно, да и некогда – мы приближались к дорогущим бунгало возле моря. Каплан арендовал одно, узнать какое, не составило труда – там чаще всего раздавались звуки вечеринки, зазывный женский смех, а потом как доказательство показывались сами «блондинки».

Когда захлопнулась дверь, произошедшее в памяти осталось самым ярким и сводящим с ума эпизодом жизни. Его променять не пожелала бы ни на что другое. Фатих хотел: неистово, ненасытно, словно в нём открылся первобытный инстинкт, и он его сорвал на мне. Таких ласк не позволяла мужу, но с этим турком, мне хотелось ещё и ещё. Рамки стёрлись, границы отступили. Отдавалась без смущения – с животным желанием и бесстыдным пылом. Каплан постоянно что-то нашёптывал, уговаривал, умасливал слух. Его горячий язык, доводя до исступления, исследовал потаённые места моего тела. Слизывал слезы, предательски выступающие после очередного взлета и падения. Хотя, скорее всего, я что-то пропустила – в промежутке между началом нашего знакомства на арабском и моим хамским ответом. Вероятно, Фатих подсыпал «виагры» или чего-то покруче в воду и поэтому желание не убавлялось. Плевать! Силы иссякали, тело отказывало, но мозг продолжал командовать. Турок как профессиональный гид, провел экскурс по домику, в подробностях показав «достопримечательности». Мы побывали везде: прихожая, комната, душ, кухня… Опробовали самые узкие, тёмные, широкие, мягкие, твердые углы и поверхности, где могли поместиться, устроиться. С Капланом было жарко, обезоруживающе. Мне хотелось целовать, ласкать, и я припадала самозабвенно, страстно. Упиться не могла, но запоминала, что получалось – ведь это последние часы, минуты, секунды с турком. Он никогда не появлялся с одной и той же девушкой после секса, как бы та не старалась повторить… Таких бедолаг уже видела. Они как хвостики за ним бегали, всегда при макияже, более раздетые, чем остальные. Его безразличие пугало и дразнило одновременно. Моя участь известна, главное ее принять должным образом – не вызвать отвращения после горячей ночи.