Глобальные шахматы. Русская партия - стр. 21
Стоит еще раз посмотреть на те фигуры, которые составили основу так называемого демократического движения. Секретари ЦК ВЛКСМ, главные редакторы или заместители главных редакторов крупнейших советских изданий. Таким был, например, Егор Яковлев – типичный партийный журналист! Заведующие кафедр и деканы факультетов, такие как Гавриил Попов, работники партийных журналов, такие как Егор Гайдар. Иными словами, большинство людей, участвовавших в этом движении, вышли из коммунистической или околокоммунистической элиты. Радикальное крыло этого движения составляли диссиденты.
Объединяла эти разные силы борьба за власть. Это была неожиданная смычка изгоев советской системы и недавних активных проводников политики партии и правительства, которые решили стать активными проводниками другой политики, вырисовывавшейся за контурами разрушения, инициированного Горбачевым.
«Новое понимание» национальных интересов России, характерное для «демократического движения», сформулировал первый министр иностранных дел Российской Федерации Андрей Козырев. Это был профессиональный дипломат, до своего назначения министром иностранных дел в 1990 году он работал директором департамента международных организаций МИД СССР. Он был типичным представителем той части советской элиты, которая быстро встала под новые знамена. Плоть от плоти советской элиты: был в свое время комсомольцем, работал за границей, имел все необходимые степени допуска, был помощником замминистра иностранных дел Владимира Петровского.
Увы, новая идеологическая платформа была не переосмыслением системы национальных интересов Советского Союза, а состояла в их примитивном отторжении. Иными словами, везде, где стоял знак плюс, ставился знак минус. Если СССР соперничал с США в области гонки вооружений, то был сделан вывод, что мы должны вообще отказаться от новых разработок, перестать развивать наш ядерный потенциал и даже поставить его под контроль США. Если мы были в конфронтации с западным альянсом, то теперь должны перейти к тесному союзу с ним. Если поддерживали антизападные силы в «третьем мире», то должны были отказаться от борьбы за влияние в этих регионах и т. д.
Это был не пересмотр, не переосмысление политики, как в Китае, где нашли некую амальгаму между теми ориентирами, которые были у Пекина в 1950–1960 годы, и новым политическим курсом, нацеленным на экономическое развитие страны и встраивание в глобальную экономику.
В России псевдодемократическое движение пошло по другому пути – пути отрицания всего, что делалось на советском этапе. Если попытаться оценить это с точки зрения национальных интересов страны и просто здравого смысла, то отдельные элементы новой доктрины были справедливы. Конечно, надо было отказываться от наследия холодной войны. Конечно, надо было прекращать изнуряющее и бессмысленное соревнование с Соединенными Штатами по числу ядерных боеголовок и ракетоносителей. Кстати, первые шаги были сделаны еще в советское время, когда начали заключаться договоры о контроле над ядерным оружием. Конечно, нужно было открыть границы и дать людям возможность выехать за рубеж, перестать держать страну «на замке», прекратить практику согласования выезда за рубеж в райкомах и парткомах, когда разрешали сначала выехать только в Венгрию, и если ты прошел испытание развитым социализмом, уже тогда отправляли в капиталистическую страну. Это был вопиющий атавизм, и, конечно, от этого надо было отказываться.