Глициния - стр. 30
Чем дальше девушка продвигалась, тем больше унылая Вистерия превращалась в незнакомый дворец. Серые стены уступили место панелям цвета слоновой кости. Каменный пол превратился не в дерево или другой известный ей материал, а в заросли травы и клевера, которые опутывали лодыжки. Она словно бродила не по дворцу, а по лесной поляне.
Независимо от того, было ли это на самом деле или происходило в ее воображении, Блайт понимала, что должна испугаться. И все же она не могла остановиться, одна нога следовала за другой, пока не наткнулась на единственную дверь в конце длинного узкого коридора. Оттуда исходило такое сильное тепло, что в Блайт проснулось неуемное любопытство.
Слово «дверь» было неточным для описания того, что она увидела. Перед ней была не дверь, а скорее отверстие, словно вырезанное в коре дерева. Ручка была не из меди или железа, а из дерева с эффектным узором в виде лозы вистерии. Блайт снова услышала мелодичный смех, на этот раз из-за двери.
– Ты тоже ее слышишь? – прошептала Блайт лисе, которая начала царапать преграду. – Возможно, это ловушка. Арис оторвет мне голову, если мы войдем внутрь.
Лисе было наплевать на Блайт и ее голову. Пока она медлила, зверь принялся скрести сильнее и недовольно зарычал. Блайт зашипела в ответ и, скорее всего, ударила бы зверя носком ботинка по крупу, если бы его зубы не казались такими острыми.
– Ладно, – вздохнула она. – Но я открываю ее для тебя, а не для себя.
Вопреки здравому смыслу, Блайт взялась за ручку и приоткрыла дверь. Лиса тут же проскользнула внутрь.
Блайт сразу же принялась искать источник смеха, хотя на летней поляне никого не было. Тут было так тепло, что Блайт могла бы полностью раздеться. Комната с кроватью под балдахином, которая каким-то образом была вырезана в стволе дерева, казалась ненастоящей. Еще одно чудо, сотворенное магией Рока судьбы.
Блайт склонила голову к дереву, которое возвышалось над ней. Вероятно, когда-то это была вистерия, но теперь остался лишь голый ствол, его высохшие лепестки усеивали кровать с пожелтевшими от времени простынями. Блайт несколько раз обошла дерево, полагая, что это просто искусная резьба, так как корней было не видно. Однако, когда под ладонями осыпалась трухлявая древесина, девушка убедилась, что дерево настоящее.
Были и другие странности, например туалетный столик, сделанный из увядших лоз, грозивших вот-вот рассыпаться в пыль. Зеркало из чеканного серебра и несколько портретов в глубине комнаты, выполненных в винтажном стиле, который можно увидеть в музее. На них мужчина улыбался, танцуя с женщиной, чьи волосы сияли, как лунный свет. На них были не модные наряды, а старинная одежда давно ушедших времен.
Был и другой портрет, на котором тот же золотоволосый мужчина сидел в тени высокой вистерии, прислонившись головой к стволу и глядя на художника безмятежным взглядом. Блайт потребовалось немало времени, чтобы узнать в этом человеке Ариса, поскольку она впервые видела его таким расслабленным. Прошло еще больше времени, прежде чем девушка поняла, что женщина на первом портрете – та самая, за которой Блайт гналась по коридору всего несколько мгновений назад. Увидев серебристые волосы, ей стоило догадаться, что перед ней Жизнь.
Осознав это, Блайт вжалась в стену, не веря, что все это не просто плод ее воображения. Но стена за ее спиной была твердой, а шероховатость дерева ощущалась под пальцами.