Глаза, в которых я тону - стр. 2

– Слышь, пацан, – позвал я одного.

Он посмотрел на меня, нахмурившись. Видимо, мамка научила с незнакомыми не разговаривать.

– Тут сейчас женщина в подъезд вошла с сыном, видел?

– Тетя Ася, что ли? – переспросил он.

– Она самая. В какой квартире она живет?

– На седьмом этаже, в тридцать шестой, – охотно сообщил он.

– Спасибо. – Я достал бумажник и протянул пацану тысячную купюру. – На вот, купите с друзьями мороженое или что вы там любите.

– Спасибо, – обрадовался пацан и, взяв деньги, пошёл сообщать остальным двум, чем разжился.

Я поднялся на скрипучем лифте на седьмой этаж, вдавил кнопку звонка, под которым значилась цифра «36», и только теперь подумал: а что, если Ася замужем?

Дверь распахнулась, и на меня уставились огромные зеленые глаза. Глаза, в которых когда-то я тонул.

Ася

Первой моей реакцией было захлопнуть дверь. Запереть ее на все замки.

– Владимир Александрович… – все же растерянно прошептала я, не веря своим глазам.

Что он здесь делает? Как нашёл меня?

– Ася, позволишь войти? – Он произнёс это в свойственной ему повелительной манере.

– Нет, я не одна, – попыталась придать голосу решительности я.

– Я прекрасно знаю, с кем ты.

С этими словами он надавил на дверь, и я отскочила в сторону. Я хотела возмутиться, закричать, сказать, чтобы он убирался, однако слова буквально застряли в горле, когда позади меня раздался голосок:

– Мама!

Я обернулась: Мишка стоял в дверях спальни в одном синеньком носке, второй он держал в руке и задорно улыбался.

– Насика! – заявил он и помахал носком, а потом с любопытством взглянул на мужчину за моей спиной.

Я же замерла, боясь увидеть выражение лица Воронова. Наконец совладав с чувствами, я подхватила сынишку на руки и сказала:

– А ну-ка спать, мой хороший. Поспишь, а потом мы будем есть тортик, – пообещала я сыну и унесла его в спальню.

Прижав Мишку к себе, я опустилась на край кровати и начала покачивать сына. Господи! Что здесь делает Воронов? Что мне теперь делать? Он же догадается! Или нет? Да-да, Ася, прикидывайся наивной и верь, что сможешь обмануть своего бывшего босса. Он же всех насквозь видит. А Мишка… Мишка слишком был похож на отца: тот же подбородок и линия губ, тот же разрез глаз, те же бездонные карие глаза с крапинками янтаря. Глаза, в которых я когда-то утонула.

Мишка заснул быстро. Утомился, маленький. Слишком долго мы сегодня гуляли, наигрался, устал.

Я аккуратно положила сына в детскую кроватку и в нерешительности встала рядом, но делать было нечего – надо было выйти к Воронову и поговорить.

«Может, он уже ушёл», – мелькнула нелепая мысль. Ну конечно, ушёл он!

Я вышла в коридор и увидела открытую дверь большой комнаты. Осторожно вошла. Воронов стоял у окна, сунув руки в карманы брюк. Сердце бешено запрыгало в груди. Оказывается, оно, глупое, все ещё не забыло.

Воронов обернулся и смерил меня ледяным взглядом.

– Ничего не хочешь мне объяснить? – спросил он.

Я помотала головой. Что тут объяснять?

– Он мой сын? – И снова его вопрос звучал утвердительно. – Или будешь отрицать?

Я подняла на него глаза и поежилась: Воронов смотрел на меня с отвращением. Все правильно, я виновата.

– Как же так, Ася?

– Что вы хотите от меня, Владимир Александрович? – не выдержала я.

– Хочу, чтобы ты объяснила, почему сбежала и скрыла, что у меня, оказывается, есть сын. И не смей, – в его голосе слышался звон металла, – говорить мне, что он не мой. И так все очевидно.