Глаза Клеопатры - стр. 5
– Мы вместе учились в школе.
– А-а… – понимающе протянул Никита, а про себя подумал: «Что ж, школьных друзей не выбирают. Они, можно сказать, вроде родственников».
– Ты что-то имеешь против нее? – спросила Нина, словно подслушав его мысли.
– Ничего. – Он пожал плечами. – Просто ведет она себя глупо. На Павла давит, не дает ему встречаться с друзьями, на каждом шагу демонстрирует, что он – ее собственность. Не лучший, знаешь ли, способ удержать мужика. Скорее наоборот – верный способ его потерять.
– Наверное, она чувствует, что друзья настраивают его против нее, – предположила Нина.
– Да никто его не настраивает! – Никита вдруг рассердился. – Просто, я думаю, он заслуживает лучшего.
– Ну да, – насмешливо кивнула Нина, – не родилась еще та принцесса…
– Да нет же, не в том дело… Ладно, давай оставим этот разговор.
– Давай. Обсуждать кого-то за глаза – значит сплетничать.
Никита испугался: разговор грозил вот-вот перерасти в ссору. К счастью, за дверью послышалось шебуршение. Нина текучим грациозным движением поднялась с дивана и впустила пса. Он сел у ее ног, и она, опустив руку, потрепала его за ушами. Кузя лизнул ей запястье. Никита решил воспользоваться появлением песика, чтобы заговорить о другом.
– Откуда у тебя этот красавец? – спросил он.
В собачьем экстерьере Никита совершенно не разбирался, но Кузя и вправду был в своем роде красавцем.
– Кузя? Я спасла его от смерти. И он об этом знает, я уверена. Он все понимает.
Глядя на пса, Никита готов был в это поверить.
– Я весь обратился в слух. Что за смерть ему грозила?
Нина поставила чашку на блюдце. Кофе она варила вкусный, но очень крепкий.
– Я расскажу, но, прости, ты не возражаешь, если я буду вязать?
– Почему я должен возражать?
– Некоторых это раздражает.
– Меня – нет.
Нина вытащила из-за боковой стенки дивана ранее не замеченный Никитой полиэтиленовый пакет с рукоделием – еще один след своего пребывания в коттедже. Вязала она, судя по всему, еще одну ажурную шаль. Никита присмотрелся к ней. У нее были длинные тонкие пальцы, но его поразили ногти, обстриженные до самого мяса, как у хирурга или музыканта. Никита терпеть не мог лопатообразные наращенные ногти современных модниц, но чтоб такие короткие?..
– Его настоящее имя – Курвуазье, – начала Нина, проворно работая спицами. – Не то Четвертый, не то Шестой… я не сильна в римских цифрах, не помню, где там палочка – слева или справа. Но «Кузя» мне нравится больше.
– Мне тоже, – кивнул Никита. – А Курвуазье – из-за цвета шерсти? Как коньяк?
Нина шутливо подняла глаза к потолку, словно призывая бога в свидетели, потом бросила насмешливый взгляд на Никиту. Взгляд у нее был острый, будто режущий. Про себя Никита окрестил его алмазным.
– У собак это называется «окрас», – снисходительно пояснила она. – Нет, коньяк тут ни при чем, хотя кто его знает… Родословная у него длиннющая… – И Нина вытянула тонкую руку, демонстрируя длину цепи собачьих колен. – У него была хозяйка… одна моя клиентка. Зажравшаяся богатая дрянь. Взяла его в клубе из тщеславия. А потом сделала у себя в доме очередной евроремонт и решила, что к новой обстановке ей больше подходит далматинец. Кузю она готова была отправить на живодерню. Вот я и забрала его. С тех пор он со мной. Уже три года.
– М-да… Действительно, история. А как он пережил переход от одной хозяйки к другой?