Глаза Гейзенберга - стр. 13
– Ясно.
– Вспомним еще робкий характер местного населения, – продолжал Стетсон. – Подобная инертность абсолютно всегда свидетельствует о наличии могущественной военной и/или религиозной аристократии, которая подавляет технологический прогресс. Совет вождей Хамала – не что иное, как аристократия, которая весьма искусно использует для государственного управления религию, а также шпионов – еще один неизбежный продукт войны.
– Они и в самом деле аристократы, – согласился Орн.
– Правило номер один наших учебников, – сказал Стетсон, – гласит, что в любой ситуации, где есть имущие и неимущие, есть позиции, которые приходится защищать. А это всегда означает наличие армии – зовешь ты ее войсками, полицией или гвардией. Готов поставить последний кредит на то, что эти игровые поля с зелеными и желтыми шарами – на самом деле учебные полигоны.
Орн сглотнул.
– Я должен был догадаться.
– Ты и догадался. Подсознательно. Все, что здесь не так, ты заметил подсознательно. И встревожился до чертиков. Потому и нажал экстренную кнопку.
– Пожалуй, вы правы.
– И еще урок. Самый важный показатель при определении агрессивности: мирные народы, по-настоящему мирные, мир вообще не обсуждают. У них развилась динамика ненасилия, в которой обычная концепция мира даже не фигурирует. Они о нем и не думают. Единственная причина развить более чем пассивный интерес к миру в том смысле, в каком мы его понимаем, – это постоянный и жестокий контраст войны.
– Конечно. – Орн сделал глубокий вдох и вгляделся в деревню, стоящую на возвышенности перед ними. – Но как же отсутствие укреплений? У них нет животных для кавалерии и…
– Можно не сомневаться, что артиллерия у них есть. Хм-м-м… – Стетсон потер подбородок. – Ну, пожалуй, этого достаточно. Мы без сомнения обнаружим здесь паттерн, который вычеркивает мобильную кавалерию из уравнения и не позволяет строить каменные фортификации.
– Наверное.
– Случилось тут примерно вот что, – сказал Стетсон. – Первоконтактник, этот тупица, чтоб ему гнить в военной тюрьме, сделал про Хамал неверные выводы. Он раскрыл наши карты. Хамаляне собрались, объявили перемирие, спрятали или замаскировали все, что хоть как-то связано с военным делом, предупредили граждан, а потом сосредоточились на том, чтобы выжать из нас все, что возможно. Они уже послали делегацию на Марак?
– Да.
– Этих придется тоже подхватить.
– Само собой, – кивнул Орн. Он начинал ощущать, как его затапливает чистая волна облегчения, но со странной примесью тревоги где-то в глубине. Его собственная карьера оказалась вне опасности, но он подумал о том, что теперь случится с Хамалом и каковы будут последствия. Полное О-формирование! Военная оккупация творила ужасные вещи и с оккупантами, и с оккупированными.
– Думаю, оперативник КИ из тебя получится неплохой.
Орн резко вынырнул из раздумий.
– Из меня… что?
– Я тебя вербую, – сказал Стетсон.
Орн уставился на него.
– А вам можно?
– В нашем правительстве еще осталось несколько сметливых ребят. Можешь считать за данность, что у КИ есть такие полномочия. – Агент нахмурился. – Мы слишком многих своих оперативников находим именно так – в одном шаге от катастрофы.
Орн сглотнул.
– Это… – Он замолк, потому что мимо транспорта КИ прошел крестьянин, толкая перед собой скрипучую тачку.