Глаз Дракона - стр. 28
– Не пугайся, – мужчина поднялся со стула. – Я не страшный.
– Да я и не пугаюсь, – ответил я, пытаясь скрыть свое смущение.
– Вот и ладно… – Мужчина не торопясь направился ко мне.
Оказалось, что он еще и хромает на правую ногу. Впрочем, не очень сильно.
Подойдя ближе, он взглянул на стоявший у стены стул, тот плавно скользнул по полу и остановился у моих ног. Перевел взгляд на меня: – Можешь так?
– Без проблем… – Я слегка напрягся, стул снова отъехал к стене.
– Неплохо. Я Ник. – Он протянул мне руку.
– Грин…
Собственно, именно с этого и началось мое обучение. Ник оказался вполне нормальным мужиком, его способности к телекинезу ничуть не уступали моим, а в чем-то даже превосходили их. В частности, Ник с легкостью манипулировал неметаллическими предметами, тогда как я в этом плане здорово отставал. Одно дело управлять шариком рулетки или даже сдвинуть стул, и совсем другое – валять взглядом из стороны в сторону человека. Но очень скоро я понял, что и у меня было то, чего не имел Ник – мой внутренний «ментальный экран», позволявший манипулировать удаленными предметами. Более того, именно эта моя способность и интересовала Ника больше всего.
– Знаешь, когда я прочитал отчет Жанны о том, как ты устроил аварию на дороге, то даже не поверил сначала. Думал, приврала девка, – заявил он, когда я продемонстрировал ему свои способности. – Конечно, можно сдвинуть машину, если имеешь силу, хотя это и трудно. Но Жанна писала о том, что ты закрыл им двери, потом управлял сцеплением и газом – об этом она судила по тому, как крутились колеса. Ты не мог видеть педали, но каким-то образом ими манипулировал. Такой способности я пока не видел ни у кого…
Неудивительно, что мне пришлось очень тщательно рассказать о том, как я все делаю, что при этом вижу и чувствую. Плюс ко всему у меня десятки раз снимали электроэнцефалограмму, особенности моего сознания изучали опытные сканеры. Насколько я знал, специалистам Института удалось создать модель, объясняющую мои способности. По их терминологии, я не только владел телекинезом, но и обладал способностями скраера – то есть мог снимать информацию на расстоянии. Если сканеры работали с людьми, находящимися в пределах прямой видимости, то скраеры могли снимать информацию практически на любом расстоянии. Они не могли читать мысли, их информация была более предметной – как объяснил мне Ник, в русской традиции такие способности называли дальновидением. Скраер мог рассказать, где находится и что делает интересующий его человек, мог описать, что происходит в том или ином месте. Был способен собрать данные о новых образцах вооружения потенциального противника, нарисовать карты минных полей и многое-многое другое. Но вся эта информация никогда не обладала стопроцентной точностью, хотя и была порой весьма достоверной. Мои возможности в этом плане охватывали гораздо более узкий диапазон: я мог видеть окружающий мир на своем внутреннем экране не дальше, чем на восемьдесят-сто метров. Зато я получал исчерпывающую картину наблюдаемого предмета, плюс мог манипулировать им благодаря своим способностям к телекинезу. В этом плане я оказался для Конторы, как предпочитали называть Институт его сотрудники, совершенно уникальным человеком.
Кроме занятий в лаборатории, я вместе с Норой и Крюком изучал и «общеобразовательные» предметы. На лекциях, – все курсанты, включая нас, приходили на них в масках, – нас обучали всему, что могло понадобиться в нашей работе. Очень большое внимание уделялось конспирации: нас учили не привлекать внимания, не оставлять следов. Объясняли, как вести себя в случае ареста. Из нас не готовили суперагентов – насколько я понял, обучение было очень целесообразным. Нам давали только то, что реально могло пригодиться. И если, например, мне не предстояло работать с химическими веществами, то не было и соответствующего предмета в моем расписании. В то же время, я точно знал, что одну из групп обучали всем премудростям этого дела – в их расписании стоял предмет «оперативная химия». Зато нас очень усердно натаскивали на обнаружение слежки, объясняли, как правильно поступать, если ты обнаружил за собой «хвост».