Главы для «Сромань-сам!» - стр. 22
С заботливой осмотрительностью, готовый продукт складируется во внутренний карман, нагрудный слева. Впрочем лево-право достаточно скользкая почва, всё относительно, зависит от точки отсчёта исходного ракурса воззрения. Если посмотреть на Пизанскую Башню с запада, то она клонится вправо, а когда с востока подойдёшь – у неё явно левый уклон. Так что сено-солома не отражают полной картины мира с высоты птичьего полёта, только правильная травка обеспечит научную достоверность подхода…
По аэродинамической трубе коридора вдоль рядов герметично задраенных дверей, он достиг лестничной клетки и как челнок—туда-сюда, но каждый поворот уже одним уровнем ниже—снизошёл на стартовую площадку вестибюля общаги, чтобы через шлюз входного тамбура совершить выход на пыль тропинок далёких планет вечернего парка…
От Почтового Офиса рядом с Музеем, неспешно променадным темпом, я направился вдоль улицы Синего Кабана с тем, чтобы обогнув Картинную Галерею Церкви Христа по левую руку, достичь точки слияния Синего Кабана (вообще-то я толерантный, но всё как-то спокойнее, что он не голубой) с улицами Короля Эдварда и Ориел, а затем, избрав из них вторую, выйти на угол, где её сменяет улица Мертон-Стрит.
Такой достаточно неторопливой и несколько степенной, отчасти, походкой (незначительная неприятность по ходу следования почти нисколько не сказалась на полной достоинства манере моего продвижения), я прошагал до самого её конца, а уже выйдя на Хай-Стрит свернул налево.
Следующим пересечением городских транспортных артерий оказался угол Логик-Лэйн, рядом с которым, под уличным столбом напротив импозантного фронтона Колледжа Королевы с его тремя мраморными фигурами над краем крыши, я различил своего визави для предстоящего нам тет-а-тета в его обычном убранстве: полумакинтош из шотландского тартана в клетку клана МакГвайров, тёмно-серый твид бриджей заправленных в жёлтые краги телячьей кожи поверх таких же башмаков, суконная шапка с длинным округлым козырьком и отворотами наушников завязанных на темени головного убора, который не озадачит любая выходка столь переменчивой, на берегах нашего туманного Альбиона, погоды.
Его неизменная спутница—курительная трубка с крутогнутым стаммелем—создавала неизменно восточную ауру под его неизменно орлиным носом.
– Добрый вечер, Ватсон, – приветствовал он меня. – Вам стоило бы подать иск против той дамы с собачкой на Мертон-Стрит.
Мне пришлось бороться с бурным приливом нахлынувшего, как всегда в подобных случаях, изумления:
– Однако это уже слишком чересчур и как такое вообще возможно? Не следовали же вы за мной как принято у филёров-шпиков на службе Третьего отделения Царской охранки?
– В этом нет надобности, друг мой. Кустики вокруг Колледжа Мертона излюбленное место собачников для выгулки их сук и кобелей, а прорехи, явно недавнего происхождения, в ткани ваших новых панталонов на высоте лодыжек – свидетельство тому, что тварь, напавшая на вас, не отличалась ни ростом, ни шириной челюсти и, следовательно, мопс… нет, прошу извинить, пятно мочи на второй вашей штанине, для мопса чуть высоковато, значит задравший ножку пёсик, любимчик дамы в синем, был – чихуахуа.
– Поразительно! Но как вы угадали цвет её кринолина?
– Вы же не станете утверждать, будто синий зонт у вас в руках—для обороны от возможных нападений дальнейших псов—вам подарила женщина в зелёном?. Однако что дороже – зонт или штаны?. На вашем месте стоит призадуматься об иске на возмещение ущерба…