Главное в жизни - стр. 4

Последнее, что услышала пытавшаяся вдохнуть девушка, перед глазами которой было темно, как ночью, – визг тормозов, а затем всё погасло. Стало очень холодно, как в холодильнике, и страшно. Страх и холод усиливались, поглощая Леру, уже понимавшую, что умирает, пока всё как-то вдруг не закончилось.

– Совсем один ты, милок, – услышал сидевший у самой речки Сергей.

Обернувшись, он увидел бабу Нюру – старушку в возрасте лет восьмидесяти, но крепкую. Слыла баба Нюра в деревне ведьмой, но была доброй и улыбчивой. Мало кто знал, что прошла она в жизни, потеряв сестру ещё в детстве. Мало кто видел зловещие цифры на руке бабы Нюры, всегда носившей платья с длинными рукавами. Но с бедой деревенские неизменно шли к ней. Они знали – баба Нюра поможет и посоветует.

– Детдомовский я, – криво ухмыльнулся бывший старлей, давя одиночество в душе. – Вот и нет никого.

– Не о том я сказала, – покачала головой баба Нюра. – Плохо, когда один… Да и опалён ты огнём…

– Ну, это не секрет, – хмыкнул Сергей. – Видите ли, баба Нюра, офицерской женой быть трудно.

– Мне ли не знать, – улыбнулась старушка. – Но я буду ходить к тебе, солдат. И будем мы с тобой разговаривать…

Сергей понял, что его просто ставят в известность, поэтому молча кивнул. Спустя совсем немного времени баба Нюра поселилась в его доме. И стало как-то неожиданно теплее. Появились занавески, салфетки, заиграла новыми красками печь, потянулись и деревенские, появились знакомства. Ощущение было каким-то незнакомым, неведомым никогда не знавшему тепла домашнего уюта офицеру, ведь бывших офицеров не бывает.

Всё чаще хотелось Сергею назвать бабу Нюру… мамой. Она была именно матерью – очень тёплой, понимающей, готовой поговорить. А её ласка однажды заставила Сергея заплакать. Он не представлял себе, что способен на такое, но ощутив материнскую ласку, просто расплакался, как маленький.

– У всех должен быть хоть кто-то, Серёжа, – сказала ему тогда баба Нюра. – Плохо, когда совсем один.

Это он уже понимал и сам, как-то легко начав всё-таки называть бабу Нюру мамой. Обретая то, чего не знал и не ведал в своей жизни. Всё теплее ему было возвращаться со смены домой. Всё труднее уходить на неё.

– Серёжа, – как-то позвала его баба Нюра, когда Сергей уже почти вышел к мотоциклу, чтобы ехать на подстанцию.

– Да, мама? – мгновенно отреагировал молодой человек, возвращаясь в дом.

– Сегодня тебе предстоит испытание, – совершенно непонятно откликнулась та, кого он звал мамой. – Не страшись своих желаний.

– Хорошо, мама, – кивнул Сергей, ничего не поняв, но тем не менее решив быть повнимательней.

Но прошёл день, затем ночь, за которые ничего не случилось, да и утром следующего дня тоже – рутинные вызовы, даже без необходимости лишний раз включать сирену, поэтому Митрошкин выбросил из головы мамины слова в тот момент, когда вызова закончились, и они спокойно возвращались на подстанцию, чтобы сдать дежурство.

Сергей уже предвкушал, как обнимет маму, когда тренированный глаз выцепил её. Стоявшая рядом с белой стеной девушка почти сливалась цветом лица с серо-белым камнем, создавая странное ощущение у бывшего старлея, и было это ощущением беды, поэтому рука автоматически включила маячки, а нога надавила на педаль.

Машина затормозила рядом как раз в тот момент, когда девушка начала как-то очень медленно, бесконечно долго падать на грязный асфальт, прямо под ноги безразличных ко всему людей.