Главное таинство Церкви - стр. 21
| Взгляни на меня, грешного и недостойного раба Твоего, и очисть мою душу и сердце от злой совести, и удостой меня, облеченного благодатью священства, силой Святого Твоего Духа предстать перед этим Твоим святым жертвенником и священнодействовать святое и пречистое Твое Тело и драгоценную Кровь. Ибо я к Тебе прихожу, приклонив голову, и молюсь Тебе: не отврати лица Твоего от меня и не исключи меня из числа слуг, но удостой меня, грешного и недостойного раба Твоего, принести Тебе эти дары. Ибо Ты приносящий и приносимый, и принимающий и раздаваемый, Христос Бог наш, и Тебе славу воссылаем… |
Особенность этой молитвы заключается не только в том, что она произносится от лица священнослужителя, но и в том, что она обращена к Иисусу Христу, тогда как большинство других молитв Литургии обращено к Богу Отцу.[44] Диалог между церковной общиной и Богом Отцом как бы на несколько минут прерывается, и священнослужитель вступает в свой личный диалог с Христом, истинным совершителем Литургии. Личная взаимосвязь между священником и Христом, оказывается, тоже является неотъемлемой частью евхаристического благодарения:
Исповедуя священство, в благодать которого он облечен, как священство Христа… не только не отделяет себя священник от собрания, а, напротив, являет единство свое с ним как единство Главы и тела… Но потому как раз и личная молитва его о себе не только уместна, но и необходима, и, так сказать, самоочевидна… Единственность служения священника состоит в том, что он призван и поставлен быть в Церкви, Теле Христовом, образом Главы тела – Христа, и это значит – тем, через кого продолжается и осуществляется личное служение Христа… Ибо священство Христово состоит в личной самоотдаче Его Богу и людям… А это значит, что само призвание к священству обращено к личности призываемого и от нее неотрываемо, и что всякое различение «священства» и «личности», при котором священство оказывается чем-то в самом себе заключенным и к личности носителя его не имеющим отношения, ложно, ибо извращает сущность священства как продолжения в Церкви священства Христова.[45]
Чтение молитвы «Никтоже достоин» происходит на фоне исполнения хором Херувимской песни. Окончив молитву, священник трижды, воздевая руки, произносит Херувимскую песнь, после чего вместе с диаконом отходит к жертвеннику. Если Литургия совершается архиереем, то последний, прочитав Херувимскую песнь, выходит на амвон для умовения рук.
Текст Херувимской песни, исполняемой хором и читаемой священником, звучит так:
| Иже херувимы тайно образующе и животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. | Мы, таинственно изображающие херувимов и воспевающие трисвятую песнь животворящей Троице, отложим ныне все житейские заботы, чтобы принять Царя вселенной, невидимо охраняемого ангельскими чинами.[46] |
Под «трисвятой песнью» в данном случае понимается не молитва «Святый Боже», а ангельское славословие из книги пророка Исаии: «Свят, свят, свят Господь Саваоф, полны суть небеса и земля славы Твоей» (Ис. 6:3).
История Херувимской песни неотделима от истории великого входа, составной частью которого она является. В русской практике великий вход прерывает Херувимскую песнь на словах «всякое ныне житейское отложим попечение», в греческой – на словах «яко да Царя всех подымем». Однако сам текст песнопения представляет собой одну фразу, которая по смыслу не делится ни в том, ни в другом месте.