Главная злодейка Вильхора - стр. 11
Пока следовала за герцогом в его кабинет, полностью погрузившись в свои мысли, не сразу заметила, как рядом появились оба младших сына Адерли. Старший странно смотрел на меня, словно пытался что-то понять, а младший недовольно бурчал себе под нос, время от времени одаривая меня злыми взглядами.
Кажется, им не говорили также явиться в кабинет главы семьи, так почему следуют за мной по пятам? Неужели для подстраховки? Подумали, что сбегу и не захочу разговаривать с отцом, потому решили лично сопроводить до кабинета и убедиться, что не сделаю ничего опрометчивого? Как глупо!
Однако оба парня вошли в кабинет следом за мной, а после с удобством разместились на диване напротив, рядом с обманчиво расслабленным герцогом. Повисшее напряжение и скрестившиеся на мне тяжёлые взгляды были до неприятного знакомы, как и положение, в котором оказалась в очередной раз. Почему же мне так не везёт даже после смерти?
Выпрямила спину и едва заметно выдохнула сквозь зубы, готовясь к худшему. Из памяти не всплыло ни одного похожего разговора, значит моя предшественница никогда не разговаривала с членами новой семьи в такой обстановке. Плохо… Неосознанно напряглась, следя за каждым аристократом, пытаясь предугадать, чего ожидать от каждого, а кого стоит опасаться больше всего.
— И как давно ты планировала скрывать от меня правду? — строго спрашивает Вальзар. — Если над тобой издевались собственные слуги, тебе стоило сразу прийти и рассказать мне обо всё.
— И что бы вы сделали, Ваша Светлость? — спокойно спрашиваю, не боясь встретиться взглядом с главой семьи. — Даже когда меня вытолкнули из окна собственной комнаты, и я получила перелом, вы не удосужились поинтересоваться, каким образом это произошло. Поверили слугам, которые сказали, что я просто поскользнулась и выпала. Мне тогда никто из вас не поверил. Решили, что маленькая девочка хочет оболгать слуг, которые ей не нравятся и даже наказали. А что было бы сейчас, скажи я вам, что меня кормят испорченной едой каждый день, в ванну подливают ледяную воду, по кровати разбрасывают колющие и острые предметы, а в одежду втыкают игры и булавку? Они даже при вас клали мне совсем другие приборы, которые непригодны для еды. Вилки и ложки выпадают из рук, выставляя меня неуклюжей дурой, незнающей манер. Раз уж всё так запущено с бастардами в высшем обществе и сами видеть меня не желаете, зачем было возиться с бумагами и добиваться официального признания меня в качестве дочери? Не пришлось бы так долго биться над этим делом, а после страдать от моих бестолковых выходок, за которыми всегда следуют проблемы.
— Какая разница бастард ты или нет? Так или иначе, ты моя дочь и вылитая копия своей матери. Если бы не эти два неоспоримых факта, я бы не стал прикладывать столько усилий, чтобы узаконить твоё положение как в поместье, так и в высшем свете. Дал тебе всё, чтобы жизнь была благополучной и ничем не напоминала то жалкое существование на улице, как у всех бродячих бездомных. Пусть ты пока не оправдала моих ожиданий, это вовсе не означает, что я позволю в собственном доме унижать мою дочь, ставшей бастардом из-за алчности других. И ты, хоть и молчишь, прекрасно знаешь, кто причастен к смерти твоей матери, а также возможные причины.
Сразу после этих слов перед глазами вспыхнуло воспоминание о смерти матери, когда Розалина была ещё совсем ребёнком. Достаточно ухоженная женщина с невероятно длинными бирюзовыми волосами и необычными, но такими завораживающими сиреневыми глазами бежала по мокрым улицам. Шёл сильный дождь, под ногами противно чавкало, слёзы застилали глаза, но она бежала дальше, прижимая к себе облачённую в тёплую одежду пятилетнюю девочку с капюшоном на голове.