Главная роль - стр. 19

– Я – Гога.

Лиза подумала, что ослышалась.

Но Мальчик вдруг заговорил:

– М-мамка звала Ж-жорик, а в п-приюте п-прозвали Гога.

– Ты – Георгий? – спросил Гоги.

– Т-так сказал Ж-жук.

– Кто такой Жук?

– Он с-сидит в к-кабинете, в-воспитатели зовут его Ж-жук.

– А кто бил тебя? – спросил отец.

– Жопа.

– Кто?!

– Н-наша, в группе.

– А кто назвал её так?

– Я.

– Почему?

– М-мамка т-так з-звала дядьку, он часто бил её!

– Ты знаешь её имя? – спросил Георгий.

– З-зина Л-лексанна.

– Наверное, Зинаида Александровна.

Мальчик замотал головой.

– З-зина.

– Поехали, Лиза, у меня мало времени.

– Гога, пойдём гулять с Грифом, хочешь? – спросил отец.

Мальчик соскочил со стула, уцепился за ошейник Грифа.

– П-п-поведёшь чинить м-машины?

– Может быть, заскочим.

Дорогой Гоги не сказал ни слова.

Породистый Гогин профиль с чуть больше, чем нужно, выдвинутым подбородком, незнакомое – жёстко-растерянное лицо Алеся, спящий Мальчик – выпяченные губы, синяк на лбу, непропорционально большой лоб… И звенит: «Кто ты?» Вопрос – ко всем троим. Лиза мечется от одного к другому и ни на ком не может сосредоточиться. «Алесь – в прошлом, – уговаривает себя. – Гоги хочет помочь. И есть Мальчик». Руки чуть покалывает: она положит их на его синяк, и синяк исчезнет, она погладит его по стриженой голове, а потом прижмёт Мальчика к себе и начнёт рассказывать ему историю про летящего волшебника.

Гоги дразнит её своим молчанием. Какую роль играет сейчас? Почему молчал столько лет? Все в театре знают: первого февраля дочке исполнилось восемнадцать. Что мог предложить раньше? Роль любовницы? Он знает: в любовницы она не годится. Но он не знает, как они с Алесем…

Табу.

«Гоги всего на десять лет старше», – подумала почему-то.

А ей-то что? Ей предназначен один мужчина. Он на руках возносил её к квартире. Он любил смотреть на неё, и под его взглядом становилось неловко – какого чуда он ждёт от неё обыкновенной? Здесь он – её праздничный мальчик. Только он предназначен ей.

Уже не предназначен. Он бросил её.

Гоги говорит: любит.

А ей что до этого?

Из-за него как актриса не состоялась. Столько лет, по словам Регины, зажимал её.

Должна была бы ненавидеть. Ненависти нет.

Смог бы Алесь стать отцом Мальчику?

Алесь ушёл.

Мальчику нужен отец, если ей разрешат усыновить его.

Что-то держит Мальчика на расстоянии – никак она не ощутит его сыном. Кладёт руки на живот. Её сын рос здесь. Она убила его.

– Приехали. Говорить сначала буду я. Дай заключение врача.

Юристом оказался спортивный, улыбающийся, чуть лысеющий со лба человек Гогиных лет.

– Лиза, смотри внимательно на моего друга! Кто прошёл через его род? Азиаты – глаза наискосок, а цвет, смотри, ярко-голубой – славяне значит. А характер… вечный оптимист. Изо всех сил стараюсь хоть немного этого хмельного напитка – «оптимизма» – у него перехватить, не получается! Один порок у него, он зануда: всё по букве закона и любит лекции читать. – Гоги усмехнулся, отпустил её руку и плюхнулся в кресло. – Ну вот, мой единственный, и привёз я к тебе Лизу.

Улыбка сбежала с лица Петра.

– Понял, – сказал Пётр и стал смотреть на неё.

Она запаниковала. Как мышь, попалась в капкан его взгляда и в сети, расставленные Гоги. Это ловушка.

– Что вы так смотрите, словно речь идёт о жизни и смерти? – не выдержала Лиза. – Чего хотите? Наполнить своим оптимизмом? Лишить остатков моего? Спасти? Или чтобы я что-то немедленно сделала для вас?