Главная книга для родителей. Искусство слушать и говорить (сборник) - стр. 42

Я. Неудивительно, что ты ничего не делаешь.

Донни. Я знаю таблицу до шести. Я не знаю только семь и восемь.

Я. Хм… Донни, если вы с Митчеллом не будете сидеть рядом в классе, это поможет тебе сосредоточиться?

Донни. Не знаю… может быть… Я бы знал семь и восемь, если бы выучил.

Я. Я думаю, что миссис К. должна знать об этом. Допустим, мы пишем ей письмо. Не возражаешь? (Донни кивает.)

Я достала свой карандаш и написала: «Уважаемая миссис К., я обсудила наш телефонный разговор с Донни, и он сказал…» Донни, что мне ей написать?

Донни. Напиши ей, чтобы она нас с Митчеллом рассадила.

Я (пишу). «Он сказал, что хотел бы пересесть куда-нибудь, чтобы не сидеть рядом с Митчеллом». Так?

Донни. Да.

Я. Что-нибудь еще?

Донни (длинная пауза). Скажи ей, что я выпишу таблицы умножения на семь и на восемь и буду громко произносить их вслух.

Я (пишу и зачитываю ему). «Он также планирует выписать таблицы умножения на семь и на восемь и зубрить их». Что-нибудь еще?

Донни. Нет.

Я. Закончу так: «Спасибо, что обратили наше внимание на это».

Я зачитала полностью все письмо Донни еще раз. Мы оба его подписали, и на следующий день он отнес его в школу. Я знаю, что это что-то изменило, так как, когда он пришел из школы, он первым делом сказал мне, что миссис К. пересадила его и была к нему добра сегодня».

А эта история была рассказана мамой, которая первые несколько семинаров мрачно сидела и покачивала головой. На четвертом семинаре она потребовала право голоса, чтобы рассказать нам следующее:

«Я не верила, что что-нибудь из услышанного мной можно применить к моему ребенку. Ван такой упрямый, такой неуправляемый, единственное, что он понимает, – это наказание. На прошлой неделе я почти упала в обморок, когда услышала от соседки, что та видела его переходящим оживленный перекресток, который я ему строго запретила переходить. Я не знала, что предпринять. Я уже отняла у него велосипед, телевизор и карманные деньги… Что дальше? В отчаянье я решила попробовать некоторые советы, о которых говорили в группе. Когда мы пришли домой, я сказала:

– Ван, у нас проблема. Вот что, по моему мнению, ты ощущаешь. Ты хочешь перейти на другую сторону улицы, когда тебе надо, но не хочешь просить кого-то перевести тебя. Так?

Он кивнул головой.

– А вот что я ощущаю. Я очень волнуюсь, когда думаю, что шестилетний мальчик пересекает опасный перекресток, где уже было столько аварий. Раз есть проблема, нам надо найти решение. Подумай об этом и за ужином скажи, что ты придумал.

Ван тут же начал говорить. Я ему сказала:

– Не сейчас. Это очень серьезная проблема. Я хочу, чтобы мы оба хорошенько подумали над этим. Поговорим за ужином, когда папа будет дома.

Тем же вечером я предупредила мужа, чтобы он только слушал. Ван помыл руки и сел на свое место. Как только его отец вошел в комнату, он очень взволнованно сказал ему:

– Я придумал решение! Каждый вечер, когда папа возвращается с работы, мы будем ходить с ним к перекрестку, и он будет учить меня, что означают огни на светофоре и когда можно переходить. – Затем он остановился и добавил: – А когда мне исполнится семь, я сам его перейду.

Мой муж чуть не упал со стула. Я думаю, мы оба недооценивали нашего сына».

«Ники, десятилетний сын, вдруг с бухты-барахты сообщил мне (в этот момент мне нужно было срочно приготовить обед и выйти из дома), что он потерял три учебника и я должна выплатить за них девять долларов. Я просто взорвалась. Моим первым желанием было ударить или наказать его. И хотя меня переполняла злость, мне как-то удалось овладеть собой и начать фразу со слова «я». Мне кажется, я кричала так громко, насколько способно кричать человеческое существо: