Глаша 2 - стр. 40
Она слушала с зажмуренными глазами, чуть покачиваясь на каблучках своих новых туфелек.
«Дожила, теперь мой ненаглядный кузен, мой демон и душегуб, стал мне всюду мерещиться», – думала она, увлекаемая мелодией.
Но звуки наконец оборвались. Горелов опустил руки и посмотрел на нее.
– Mon Dieu, que t’es belle![11]
Глафира едва заметно смахнула со щеки слезу.
– Нет, вы видели себя в зеркале?
– Видела, – кивнула она.
– Вы – настоящая королева. Я немедленно бы просил вашей руки, если бы, увы, не был уже женат, – он взял в свою ладонь ее маленькую ручку и принялся ее целовать.
– Зачем вы об этом? – она одернула руку.
– А о чем я должен говорить, если сильно полюбил вас?
– Я думаю, что о браке нет смысла говорить мужчине, уже связанном его узами. Да и потом я сама, собственно, замужем, – вдруг выпалила Глафира. – А потому мне непонятна ваша самонадеянность.
Несмотря на внешнюю красоту, породу и сильный темперамент, он вдруг стал чудовищно ее раздражать.
«О каком замужестве он может мне говорить? Лишь один человек на этом свете мог бы стать моим супругом. Но он не захотел. А все остальные ему и в подметки не годятся».
Совершенно некстати она вспомнила долговязую фигуру брошенного ей Рылова и неожиданно для себя фыркнула. А потом и вовсе рассмеялась, красиво запрокинув голову.
– Чему вы смеетесь? – спросил ошарашенный Горелов.
– Да, так…
– Не желаете отвечать?
– Не желаю, – с вызовом ответила она.
– Вы меня сильно удивили. Я отчего-то считал, что вы – дама незамужняя. Простите, а где ваш супруг?
– Далеко отсюда. Я не живу с ним. Мы расстались.
– То есть, как так, расстались?
– Обыкновенно, как люди расстаются. Я прожила с ним недолго и … покинула его.
– Вот как?! И он вас отпустил?
– У него не было выбора, – Глафира нервно заходила по залу. – Я это рассказала вам, Александр Петрович, для того, чтобы сразу объясниться толком – я не могу быть ничьей женой, ибо брак мой еще не расторгнут. И потому, оставьте все эти разговоры. Тем паче, что вы и сами женаты.
– Конечно, я не настаиваю и не смею. Я просто выразил то, что у меня было на душе. Я, собственно, вовсе не знал…
– Теперь знаете. Александр Петрович, я исполнила вашу просьбу и надела новое платье. Уже далеко за полночь. Пойдемте спать.
– Разве вы не выспались, – спросил он с вызовом и ухватил ее крепко за руку. – Замужем вы или нет, для меня совсем не важно. Хотя, признаюсь, факт наличия у вас супруга, делает вас в моих глазах еще привлекательней. Люблю, знаете ли, наставлять рога глупым болванам. И уж точно могу сказать, что кем бы ни был ваш супруг, он априори болван.
– Это почему же? Вы ведь его совсем не знаете.
– Да только лишь потому, что он упустил из своих рук такое сокровище. Любой бы на его месте, посадил вас под замок.
– Я ведь не собачка!
– Я знаю, – он сгреб ее в свои объятия и принялся страстно целовать, почти кусать ее в губы.
Она сама не заметила, как жар возбуждения вновь охватил ее чресла.
Горелов подхватил Глафиру на руки и посадил прямо на рояль, опустив крышку.
– Сиди здесь я принесу сейчас вина.
Он сделал несколько шагов в сторону угла – там стоял невысокий столик с бутылкой французского Borderie и вазой с фруктами.
Глаша сидела на рояле, откинувшись немного назад, и прислушивалась к звукам огромного зала. Вот прозвучали широкие и быстрые шаги Горелова, послышался звон стекла, звук открывающейся бутылки, легко булькнуло вино, снова шаги. Прикосновение прохладной руки. Но в этих привычных звуках она вдруг явственно уловила чей-то шепот. Он был похож на шум прибоя – то усиливался, то сходил на нет.